Кристина попросила меня написать этот текст. Это ее показания, рассказ о том, чему она подверглась в тюрьме в Минске, Беларусь, после того как ее отвели в камеру трое бойцов ОМОНа диктатора Александра Лукашенко.

Она рассказала мне о том, как ее изнасиловали. Детали ее истории настолько суровы, настолько сюрреалистичны, настолько запутаны, что я был вынужден попросить ее показать медицинскую карту. Неужели это правда? Она прислала, я перевел документы, и обнаружил, что в ее истории нет никаких приукрашиваний.

На самом деле все это правда.

Гинеколог, специализирующийся на восстановлении поврежденных гениталий, говорит мне, что такие травмы, которые получила Кристина, обычно наблюдаются у женщин из зон конфликта, где сексуальное насилие используется для террора гражданских лиц, например, в Демократической Республике Конго.

Кристине потребуется срочная операция, за которой последует длительный период реабилитации. Она не знает, сможет ли когда-нибудь иметь детей. У нее осталось всего пять зубов.
Вот что сделали с ней омоновцы Лукашенко.

Кристина хочет рассказать всему миру, что произошло, говорит она. Она надеется, что это шанс растормошить общественность, которая упокоилась и стала достаточно пассивной после высказанного осуждения международным сообществом и введенных санкций.

Она хочет рассказать свою историю, даже если это означает, что ей придется пережить все заново, ведь она все равно это делает и когда бодрствует, и когда пытается заснуть. Перед ее глазами постоянно стоит потертый стол, на который ее положили. Сначала на живот, потом на спину. Она также видит их пустые глаза сквозь черные балаклавы.
«Они выглядели так, будто просто ждали автобуса», — говорит она.

Кристина — одна из многих, кто поднял свой голос против попытки Лукашенко украсть недавние президентские выборы в стране. Она не раздумывая присоединилась к протестам и не остановилась, когда стало ясно, что и омоновцам, и силовикам было приказано подавить мирное восстание любыми возможными способами. Она знала, что это может навлечь на нее неприятности, но не колебалась.

«Я думала, что есть риск, что на меня могут напасть, — говорит Кристина, которая вынуждена говорить медленно, чтобы собеседник мог разобрать ее слова. В конце концов, голос человека меняется после того, как ему дубинкой раздавили 25 зубов, несколько раз забив ее в рот со всей силы.

Ее задержали и заперли вместе с двумя подругами в одном из автозаков ОМОНа. Другие к тому моменту уже сидели в этих клетках. Ее несколько раз ударили руками, а других — ногами. Что для нее было вполне ожидаемо. Кристине было страшно, но она чувствовала себя спокойнее, зная, что она не одна, что вокруг есть другие протестующие, которые видят и слышат, что происходит.

Она говорит, что это было похоже на ритуал. Способ преподать им урок. Она ожидала, что нужно будет перетерпеть всего несколько часов жестокого обращения, а потом, когда раны и синяки заживут, в выходной они снова выйдут на улицы. Но все произошло не так.

Ее подруги легко отделались по сравнению с Кристиной, в том смысле, что смогли выйти оттуда целыми и невредимыми. Кристина же вышла из тюрьмы с внутренним кровотечением и такой сильной болью, которой, по ее словам, не испытывала раньше никогда.

Почему ее выделили?

Кристина не знает. Она не организатор, она не активна ни в одной политической группе, она просто кто-то, никто. Может быть, поэтому, говорит она. Потому что, если это может случиться с кем угодно, это означает, что каждый должен принимать во внимание такой риск.

Кристина убеждена, что силовики следовали плану.

«Они были совершенно спокойны, когда пришли за мной, они позволили мне сказать несколько слов моим друзьям. Они лишь слегка держали меня за руку, когда вели в камеру. Они были тихими, не агрессивными. Я думал, они везут меня туда, чтобы просто задать несколько вопросов».

Она помнит, что камера или комната для допросов была примерно пять на пять метров, на потолке горели люминесцентные лампы. Окон не было.

Как только дверь закрылась, они начали методичное изнасилование.

Анус, влагалище, рот. Они пустили в ход дубинки. Сначала она подумала, что они собираются бить ее по спине, а может быть, и по ногам. Но вместо этого они стянули с нее штаны.

Она кричала и умоляла. Рассказала, где родилась, что училась в университете и за какую футбольную команду болеет — все, что могла придумать, чтобы найти общий язык с одним из мужчин.

Но они продолжали, не говоря ни слова, даже друг другу.

«Я думала, что умру. Я чувствовал, что то, что они делают со мной, убьет меня, никто не может пережить что-то подобное. Они были похожи на машины, а не на людей».

Она то теряла сознание, то приходила в себя, но очнулась, когда силовики сломали ей зубы, заталкивая дубинку в рот. Она увидела их на полу — белые пятна в красной луже крови.

Кристину вытащили из тюрьмы. Она попыталась идти, но упала. Гражданские отвезли ее в больницу, где ей сделали срочную операцию и переливание крови. В конце концов ее забрали родители. Она и сейчас с ними, в основном прикованная к постели, обессилившая от сильных болеутоляющих.

Настоящее имя Кристины — не Кристина.

«Они не смогут меня опознать. Вряд ли я единственная женщина, которую изнасиловал ОМОН или даже обычная полиция. Люди, которые издевались надо мной, делали то же самое и раньше».

Похоже, это действительно так. Human Rights Watch задокументировала систематические злоупотребления и пытки, а также изнасилования, которым, по словам как мужчин, так и женщин, угрожали и — по крайней мере в одном случае — подвергали силовики беларусов.

«Я могу со всей ответственностью заявить, что не было установлено ни одного факта изнасилования сотрудниками милиции», — заявил первый заместитель министра внутренних дел Беларуси.

Кристина знает правду.

Жизнь, которая у нее была, теперь разрушена.

Она говорит, что хочет сделать все, что в ее силах, чтобы способствовать падению режима Лукашенко. Она любит свою страну, любит Беларусь и называет себя патриоткой. Но она хочет бежать, как можно дальше. Подальше от Лукашенко, подальше от Минска, подальше от этой камеры.

«Мне нужно уехать из страны. Я не могу получить здесь необходимую мне медицинскую помощь и боюсь, что они вернутся за мной».

Я спрашиваю ее, как она хочет закончить свое послание миру.

— Помогите нам избавиться от того, кто насилует свой собственный народ.