Горы не люди. Они вынуждены принимать всех, кто к ним приходит. Нет у них рук, чтобы показать на дверь. Нет у них двери, на которую можно было бы показать. Нет у них дома, где могла бы быть дверь. Нет у них языка, чтобы сказать "уходи". Нет у них ног, чтобы уйти самим. Да и вынуждены ли? М
***

Очередь медленно продвигалась к стойке регистрации, образуя причудливые петли. Виктор перебросил чемодан из одной затекшей руки в другую. С надеждой покосился под ноги
и тут же отвел глаза, поудобнее перехватив ручку. Глянул на часы. Тьфу черт! Что за дурацкая привычка приходить загодя!
- Привет, Витек.
Перед ним стоял небритый мужик в грязной телогрейке. Что называется, человек без возраста. Дашь все пятьдесят, а на деле
может быть лишь тридцать. Захотелось распахнуть чемодан и прыснуть на себя изрядную порцию одеколона.
Откуда он может меня знать? Нет, что-то есть знакомое. Где-то уже видел эти нагло выпирающие скулы, небрежно посыпанные грубой рыжеватой щетиной, эти глаза навыкате...
Нечто смутное, подернутое рябью болталось, как недодержанный снимок в ванночке с проявителем.
Да, где-то я его видел. Ну и что теперь? "Денашки" с ним выпить "за встречу"? Виктор брезгливо поморщился.
- Простите, я вас не знаю.
- Ах, какие мы гордые! А, мы ж всегда были такими. Мы друзей не узнаем.
Какой он мне друг?!!!
- Г р а ж д а н и н, я в а с н е з н а ю.
- Ах, "гражданин". Да, они же "господин", они же гражданами брезгуют. Но они меня узнали! Я ж вижу - узнали.
- Слушай, мужик, отвали, все равно на бутылку не дам.
- Ах вот как!
Краем глаза Виктор поймал фигуру в милицейской форме:
- Товарищ сержант...
Милиционер окинул добротный полушубок, увесистый кожаный чемодан. Цепко ухватил мужика за рукав:
- Пошли.
Мужик чуть проехал спиной вперед, едва не потерял равновесие:
- Сука ты, Витька! И всегда был сукой! Стажер! - и тут же взвыл от удара резиновой дубинкой.
Очередь не реагировала. Подумаешь, бомжа забрали. Развелось их тут - не пройти. Нашлись, впрочем, что-то бурчащие насчет
"очень буржуев", к которым уже и подойти нельзя.
"Стажер!" Засев гвоздем, слово стало расковыривать память. Сказать его мог только...
В мутной ряби раствора стали проступать четкие картины.
А очередь все так же медленно продвигалась к стойке регистрации.
***

Симферополь плавится. Зной излучают, кажется, и чахлые, пыльные деревья на привокзальной площади. Забиты все скамейки даже в платных залах. Динамик вот уже третий раз
безрезультатно взывает к мифическому Дмитрию, прибывшему из Сак. Глас вопиющего в пустыне. Тем, кто сидит с утра, наверное, уже смешно. Не смешно только троим, которым и нужен этот самый, абсолютно реальный Дмитрий. Диспетчер, забыв о нем, вновь вещает о прибывающих и отправляющихся поездах и фильмах в видеозале. Что ему какой-то Дмитрий? Что ему трое у
справочного бюро?
Поезд пришел в четыре. Первая электричка из Евпатории - в шесть. Потом - по одной каждые два часа. Начало третьего. Хочется спать. И есть. Есть и спать. Спать и есть. А еще - пивка
похолоднее. Или мороженного. Кособокие вафельные
стаканчики кажутся щедро - "чтобы глаза не западали" - наполненными молоком. Бутылки сверкают праздничной
иллюминацией. Еще немного - и упадешь. На пол. А что? Он холодный. Столовую поискать, что ли?

Восемь вечера. Последняя электричка придет в двенадцать. Последний троллейбус на Алушту уйдет в одиннадцать.
Бабульки с табличками "Комната на ночь". Отпадает: денег в обрез.
- Ты помнишь дорогу в этот самый грот?
- Более-менее, - Виктору совсем не хочется плутать в темноте по горам. Но выхода нет.
- Ребята, а если Дима...
Виктор оборвал Светлану на полуслове:
- Сам догадается, козел.
- А если...
- Если завтра не придет, спускаемся к морю. Пошел он к черту!

Грот нашли, сделав порядочный крюк. Потеряли один фонарик. Да что от него толку? Темень хоть ножом режь. В светлом
пятне - вздымающийся склон. Направь чуть выше - такой же склон. Хочется скинуть рюкзак и растянуться прямо здесь.
Выйдя к скалам, наобум свернули вправо. И надо же - луч фонаря вскоре ткнулся в плиту, стоящую под углом к скале. Виктор знал -
грот за ней. Он с трудом выдохнул: "Пришли."
Первое, что увидели в гроте, - мирно спящего Дмитрия.

По его версии, он приехал автобусом из Сак в половине третьего.
- Есть они захотели! - бушевал Дмитрий. - А вы представьте мое состояние. Автобусы не ходили. Я чапал до разъезда по жаре.
Потом два часа электричку ждал. Пришла с Симферополя, я на ней поехал до Сак, там на автобус пересел.
Виктор вспомнил, чем заканчивались прожекты Дмитрия встать в четыре и выйти на разъезд. Продирал глаза в пять - в шесть, видел Дмитрия дрыхнущим и с чистой совестью переворачивался на другой бок. А тот вскакивал в двенадцать и стремглав несся на автобус, забыв то соль, то хлеб, то спички... В этот раз, как выяснилось, - сахар.
Перед отъездом Виктор взвесил на руке пачку рафинада. Посмотрел на округлившийся рюкзак. Вспомнил, что сахар висит на Дмитрии, и положил на место.

На третий день зарядили дожди. Склизкие скалы, раскисший грунт. По ночам громыхало.
Изо дня в день одно и то же. Идущий зигзагами Дмитрий, по пять раз на день передумывающий, резко меняющий направление: "Не хочу я на Джур-Джур, я там уже был. Чапаем на Южную Деммерджи". Но и на Деммерджи он был не так давно, а значит,
надо сломя голову лететь на Ман. Но и в пещере Ман нечего делать без "снаряги", и нужно идти на Караби-Яйлу.
- Ты можешь один раз с утра решить, куда мы идем? - возмутился Андрей.
- Да что ты понимаешь?! - вызверился Дмитрий. - Это горы! Понял? Горы! Ты все равно не поймешь! Ты - стажер!
Андрей сплюнул.

Одна картина на привалах.
- Ну что ты, Света, такая замученная? - спрашивал Дмитрий с вкрадчивым ехидством.
Хотя она как раз держалась молодцом. Глядя на ее действительно усталое лицо, Виктор понимал, что она чувствует. Два года назад он в ответ на тот же вопрос послал Дмитрия подальше, благо, дам с ними не было. Больше тот не лез. Одернуть, что ли, этого идиота? Да ладно, пусть сами разбираются.
Виктор догадывался, что у Дмитрия на Светлану какие-то виды.
Она возникла ниоткуда, из одному Дмитрию ведомого источника. Познакомились уже в поезде.

- Ребята, вы случайно не в горы?
- Случайно в горы. Присоединяйтесь, девушка.
- Да меня уже пригласили. Правда знакомого этого что-то нет.
- А вашего знакомого не Димой звать?
Удивленно:
- Димой.
- Тогда нам по пути. Только он уже почти месяц в Крыму. В Симферополе должен к поезду подойти.
- Странно. Что же он мне ничего не сказал?
- А это на него похоже. Он у нас всегда такой. Непредсказуемый.

Однажды Дмитрий изложил Виктору свою теорию заведения романов: "Я приглашаю девчушку в горы, показываю ей себя в
лучшем свете - дело сделано". В прошлом году подтвердить на практике не получилось: дамочка грубейшим образом
"отшила" немедленно по возвращении.
"Нет, - думал Виктор. - Если я его обломаю, он подумает, что я отбиваю Светку. Хотя и отбить стоило бы. Ну не представляю я их
рядом! Все равно нехорошо: друг все-таки. Так что сами разберутся".
И вдруг он понял - опять ничего у Димки не выйдет. И не может выйти. Ну нельзя так с девчонкой. Много позволять ей тоже нельзя, но и так чересчур. И если это он "в лучшем свете"... Виктор стал понимать большее: за те три года, которые знаком с Дмитрием, не знал его совсем. Мелочи, от которых походя отмахивался: ну не бывает бочки меда без хоть граммульки дегтя,
выстроились в очень неприглядную картину.

Предпоследняя ночь застала в Долине Привидений.
Они вышли-таки на Южную Деммерджи, полюбовались с вершины на кажущиеся сделанными из детского "конструктора" многоэтажки Алушты. Ветер трепал полы штормовок, развевал волосы.
В Долину пришли затемно. Дмитрий всю дорогу нудил про щель, которую там они найдут и в которой заночуют. Обошли несколько "столбов". Луч что викторовской "Vart-ы", что допотопного дмитриевского "жучка" натыкался лишь на нелепые, грубо
тесаные глыбы базальта безо всяких признаков мало-мальски пристойного углубления. Моросило.
Дмитрий повел наугад куда-то вниз, затем они спустились, передавая по цепочке рюкзаки, и оказались на неровной площадке, где с трудом можно было улечься вдоль скалы. Дмитрий швырнул к ее подножию рюкзак.
Ветер снес тучи к морю, и там то и дело пронзали небо огромные молнии. А над горами сверкали звездные россыпи.
Проснулся Виктор в пять утра от льющихся на него струй воды.

Но вот вернулись в грот. Виктор, скинув рюкзак, как был - в мокрой одежде - рухнул наземь: "Все! Я - труп". Андрей, немного
посидев, стал собирать пластмассовые бутылки.
- Тебе очень хочется сходить за водой? - съехидничал Дмитрий.
- Мне очень хочется есть.

- Даааа, - протянул Дмитрий. - Надо было возвращаться к водопаду.
- А толку, - лениво удивился Виктор.
- Там есть грот. Хороший грот, сухой. Почти как этот.
- Так там и рюкзаки можно было оставить?
- Можно, - зевнул Дмитрий.
Виктор, не стесняясь Светланы, отборно выматерился.

Вернулся Андрей, поставил в угол приятно булькающую сумку и, прихватив топор, снова исчез.
- Ну что, ребятки? - стал излагать диспозицию Дмитрий. - Пропозиция такая. Сегодня отлеживаемся, а завтра на
Чатырда-а-аг.
- Глянь туда, - Виктор ткнул пальцем в сторону выхода.
Там виднелся Чатырдаг. Точнее, его не было видно в темно-серой, местами с густо-черным отливом пелене. Лишь иногда сквозь эту сплошную массу едва проглядывал смутный силуэт вершины.
- Ну и что?
- Ты думаешь, к завтрему этого не будет?
- Еще как будет! Так это ж самое то.
Вернулся Андрей с охапкой дров.
- Чатырдаг видел? - поинтересовался Виктор, - Не желаешь туда с утречка наведаться?
- Дураков нет.
Дмитрий про себя ухмыльнулся: "Кто вас спрашивает?"

Глотнув чай, Андрей поморщился. Вспомнил про сгущенку на дне рюкзака. Долго возился с непослушным ножом, наконец
передал банку Светлане.
- Куда? - как кнутом, хлестнул Дмитрий. - Стажеры сгущенку не едят.
Светлана застыла с банкой в руке.
- Накладывай, - отрезал Виктор. - Все это - глупости, - и повернулся к Дмитрию. - Поигрались - и хватит.
- Витя, я серьезно.
- Я тоже.
- Витя, ты уже не стажер.
- Я знаю. Что ты предлагаешь?
Нам с тобой нагло трескать сгущенку на глазах у людей, из которых один ее тащил, да к тому же купил, а вторая - дама.
- На глазах у стажеров.
- Слушай, чем ты лучше армейского "деда"? - Виктор перехватил у Светланы банку и, проигнорировав протянутую руку Дмитрия, через костер передал Андрею. - И еще, Дима, сгущенка Андрея, и решать, кто ее ест, а кто нет, будет он. Я б на его месте тебе не дал. Особенно учитывая, по чьей милости мы остались без сахара.
- Хорошая идея, - усмехнулся Андрей.
- А по чьей милости мы не попали в пещеру? По чьей милости мы ушли без "снаряги"? Кто отказался скидываться?
- Ты что, офигел?! - взорвался Виктор. - Я тебе сразу сказал: хотите, скидывайтесь сами, я с вами в пещеру не пойду. У меня
денег на "снарягу" нет.
- Это у тебя-то нет?
- А знаешь, для чего я их зарабатываю? Чтоб тратить так, как
сочту нужным. И тебя спрашивать не буду. Свой бумажник заведи и делай с ним, что хочешь. А в мой не лезь. Кстати. Я придумал новое правило - проводники не курят. Мои сигареты.
- Кстати, дай закурить.
- Я сказал "проводники не курят".
- Ви-тя, - басовито прохрипел Дмитрий.
- Для особо тупых повторяю последний раз: проводники мои сигареты не курят.
Скорчив болезненную гримасу, Дмитрий отшвырнул кружку с недопитым чаем и выскочил из грота.

Отлично ориентируясь в темноте, он вскарабкался на уступ, на котором могли улечься хоть пятеро, сел, задумался.
Сука! Козел! Он что, не понимает, что это с его стороны предательство? Третий раз в горах, а мнит себя... И стажеры
туда же. Ну я им завтра!
Хотелось курить.
Чтобы успокоиться, он стал тихонько напевать:
"Туда не занесет
Ни лифт, ни вертолет,
Там не помогут важные бумаги.
Туда, мой друг, пешком -
И только с рюкзаком
И лишь сопровождении "снаряги"..."
Он всегда пел "снаряги" вместо "отваги".

- Правда, есть это правило про сгущенку? - спросил Андрей, ковыряясь веткой в костре.
- Димкины выдумки. Как, впрочем, и само слово "стажер". Просто он сладкоежка. И по-другому себя возвысить ума не хватает.
- А как он мне все расписывал! - возмутилась Светлана. - Прямо все подонки внизу остаются, до гор не доходят... Тьфу!
Мистика какая-то.
- Ну Димка ж дошел, - с горечью бросил Андрей. -
Смотрю я, недорого все эти сказки про горы стоят.
- Это такие, как Димка, недорого стоят, - возразил Виктор. - Сюда ведь и другие ходят. А горы что? В горах, как везде. Разные сюда
ходят и за разным. Таможни тут нет, которая на скотство тестирует. А горам все равно. Горы не люди.
- Он всегда был таким? - спросила Светлана.
- Ты знаешь, нет, - Виктор задумался. - Раньше как-то поменьше, хотя тоже дурковал иногда. Сам удивляюсь. Хотя... А ведь
удивляться нечему. Пока я работу не нашел, были одного поля ягоды. И тогда, конечно, заезды были. Все порывался жизни учить. Да меня это и забавляло по-своему. Мне-то что? В одно
ухо впустил, в другое выпустил. А как завелись у меня деньги, тут он с цепи и сорвался. "Снаряга", "снаряга"... Тебе, говорю, нужна - сам иди работай. А у меня понасущней потребности есть.
Проживу без твоей "снаряги". Я же две зимы в институт в ватнике проходил. Он теперь, как дубленку мою видит,
так, наверное, и думает: "Это ж сколько снаряги" можно было купить".
- Не понимаю я этого человека, - сокрушался Андрей. - Сколько раз я ему говорил: найди хоть какую-то работу. Хоть оденешься по-человечески. А он: "Мне своего времени жалко! Я в университете учусь". Кому он на фиг нужен, тот университет?
- Да кто там учится! - расхохоталась Светлана. - Что-то ни разу я его в библиотеке не видела.
- Помню, шли один раз вместе, - продолжил Андрей. - Тут двое ментов. И к нему: "Документы". Я в пиджак лезу, а они: "Молодой человек, это не вам". А у него еще и паспорта не оказалось.
Как поднял хай: "Я что, обязан его носить? Чтоб потерять быстрее?" Если б я не сказал, что он со мной, как пить
дать забрали бы.
- У меня тоже было, - вспомнил Виктор. - Приходит он ко мне на работу в своем драном "adidas-е" паленом. Заходит на
проходную. Охранник его за шиворот - и на улицу: "Пошел отсюда, бомж, а то милицию вызову".
- Странно все это, cтранно, - сокрушался Андрей. - Он как будто не понимает, что за все надо платить.
- Чего ты хочешь? Он же всю жизнь жил за чужой счет. И привык, что за него всегда платят другие. Он думает, что так и надо. Но "платить" - это не только про деньги. Кое за что он все-таки платит. А вообще не вовремя он родился. Ему бы в
начале века... Как раз из таких получались комбедовцы. Ладно, хватит об этой сволочи. Не стоит он того. А, забыл совсем. У меня же вино есть. Будете?
- Ребята, - продолжала удивляться Светлана. - Вы что, раньше всего этого не знали?
- Видишь ли, - ответил Виктор, не прекращая рыться в рюкзаке ("Куда ж я ее, заразу, засунул?"). - Одно дело знать и видеть
и совсем другое - осознать. Я, пожалуй, только сейчас многое осознал. Иначе меня бы здесь не было.

Открылось "второе дыхание". За вином вспоминали анекдоты, случаи из жизни... Появился Дмитрий, мрачный, как тучи над
Чатырдагом, и тут же плюхнулся спать. Никто не обратил на него внимания.

За ночь тучи сползли еще ниже. Верх скалы заволокло беспросветное марево. Пелена на Чатырдаге стала совсем черной. "Да, туда в самом деле не стоит, - подумал Дмитрий. -
Но все равно я им устрою".
- Мы могли бы сейчас пойти на трассу, - разглагольствовал он по обыкновению за наскоро разогретой тушенкой. - Через час
были бы там, а через два в Симферополе. Но... Неинтересно. Мы поднимемся по скале, перейдем плато и спустимся в Перевальное. Где-то километров, - с ударением на втором слоге. - двадцать чапать. Весело будет! Ух!
- Кому неинтересно? - парировал Виктор.
- Мне. Я здесь уже сто-о-око был... Неинтересно мне, что мы просто походили-полазили.
- Но ты здесь не один.
Дмитрий пропустил эти слова мимо ушей:
- Ну что, с богом к черту?
- Скатертью дорога, - ответил Виктор.
- Не понял.
- Я свободный человек. И все мы свободные. Ты хочешь на плато по мокрой скале - вперед и с песней. А я сыт по
горло. Так что кто куды, а мы к зайцам. В смысле на трассу. Впрочем, с собой никого не тяну, пусть каждый сам решает.
Дмитрий насупился:
- Как хочешь. - посмотрел на остальных,
снова спросил, с трудом поддерживая прежнюю веселость. - Ну, с богом к черту?
Все молчали. Дмитрий все больше раздражался.
- Витя прав, - произнес Андрей. - Я тоже сыт по горло.
- А ты?
- Что я там не видела? Иди, если делать нечего. А с меня хватит.
- Зачем вы тогда в горы пошли?! - вскипел Дмитрий.
- На тебя, дурака, посмотреть, - ответил за всех Андрей.
Казалось, Дмитрий вот-вот заплачет:
- Как хотите... Как хотите... Стажеры!!! Вы... Вы сговорились! -
он повернулся к Виктору. - Я знаю! Это ты все подстроил! Ты - предатель!
- Пошел ты, скотина. Ты сам во всем виноват.
- Все!!! Я вас не знаю!
- Тем лучше, - безучастно отозвался Виктор.
Все трое повернулись к выходу.
- Стоп! А как я домой доеду?
Виктор достал пять гривен, разжал пальцы:
- На троллейбус и электричку хватит.
- А что я буду курить?
- Спустишься - купишь. А в горах ты мои не куришь. Да и не про твою они честь: ты и на "Беломор" не заработал.
Они зашагали вниз по склону.
- Света!
- Ну что еще? - недовольно обернулась Светлана.
- Надо поговорить.
- Не о чем нам с тобой говорить. ...Ну, ладно. Ребята, я догоню.

- Сними рюкзак.
- Еще чего. Меня ждут. Давай быстрей, или я пошла.
- Пусть идут, мы пойдем вместе.
- С чего ты взял?
- Я тебя люблю.
- А я тебя - нет, - отрубила Светлана.
Дмитрий тупо таращился:
- Так что же мне теперь делать?
- А это, Дима, твои проблемы. Ребята! Подождите!

Он смотрел им вслед, пока их не скрыли деревья. Дойдут. Что тут идти до трассы? Только вперед и вниз. Вниз и вперед. Знали, когда. Гады! Ну и черт с ними. Больше я за них не отвечаю. Как это
здорово - ни за кого не отвечать!
Эх, покурить бы...

Вскоре он карабкался навстречу тучам, каждым миллиметром кожи чувствуя малейшую шероховатость, за которую мог бы зацепиться. Так и должно быть у истинных скалолазов.
Ему казалось, что он и скала слились в одно. Да что там скала! Одно - он и все эти горы. Горы не люди. Они никогда
не подводят.