В конце марта 23-летний украинский теннисист Виталий Сачко впервые в карьере дошел до финала турнира категории ATP Challenger в Лугано и благодаря этому поднялся на 70 мест в мировом рейтинге и стал третьей ракеткой Украины.
Уроженец Кременчуга не планирует на этом останавливаться и ставит перед собой большие цели уже в этом году, но понимает, что, в первую очередь, нужно работать над своей игрой, а титулы и рейтинг уже подтянутся следом за ней.
После финала в Лугано Сачко сделал небольшой перерыв в выступлениях из-за состояния здоровья, но в ближайшие недели планирует играть практически без пауз – и уже на более высоких по статусу челленджерах, а не на фьючерсах, на которых он чаще выступал ранее. Именно с вынужденной паузы и планов на будущее и начался разговор с теннисистом.
– Да, видимо что-то не то съел, плохо себя чувствовал, поэтому неделя у меня была такая, что я просто лежал. Только сейчас начал тренировки. Хотел поехать на какой-то турнир, но на фьючерс не хотел ехать, поскольку там не очень хорошая погода, чтобы не травмироваться, а не челленджеры не попал, поэтому буду еще тренироваться.
Какой следующий турнир планируете сыграть?
– Вероятно, что это будет уже Острава через две недели, туда должен попасть. Потом будет Прага, вот два челленджера. Это мои ближайшие планы.
Сейчас я в Чехии, но хочу поехать в Братиславу к своему тренеру, чтобы немного подтянуть физическую подготовку, нужно чуть подтянуть форму.
Уже довольно давно Сачко на постоянно основе проживает в Чехии, где тренируется и готовится к турнирам, но свой путь в теннисе украинец начинал в родном Кременчуге. Когда Виталию было семь лет, в этот вид спорта его привел отец.
– Отец меня спросил, не хочу ли я просто попробовать. Я согласился, но первый месяц тренировок у меня ничего не получалось. Я плакал, не хотел играть, но где-то через месяц у мене начало что-то выходить. Мне понравилось, я начал тренироваться. Год я тренировался, там были какие-то корты, но все было очень старое.
Через год отец поехал в Днепр, там был большой челленджер, он хотел посмотреть. Там играл Сергей Стаховский и был там со своим отцом. Мой отец подошел к нему, сказал, что мне нравится теннис, и что нужно делать дальше, где тренироваться и так далее. Он сказал, что нужно ехать в Чехию.
Мы так и сделали. Так сложилось, что мы приехали ненадолго, но до сегодняшнего дня мы здесь.
На тот момент мне было восемь лет. Я начал заниматься теннисом в семь, а сюда мы приехали, когда мне было восемь. Сначала мы приезжали где-то на месяц, а затем домой, поскольку у нас были короткие визы. Потом на более длительное время, а сейчас почти постоянно здесь.
А в чем принципиальный смысл уехать сразу за границу в столь юном возрасте? Материальная база, наличие кортов, тренеров?
– Да, хороших тренеров очень мало. Кроме того, не с кем спарринговать. По крайней мере, так было, когда я начинал. Здесь очень много детей, которые играют, а также большая конкуренция. Каждый каждому тянется. Понятно, что когда, к примеру, играют 20 детей, то большая вероятность, что пять из них будут играть хорошо.
Когда я играл в Украине, моего возраста вообще никого не было. Были постарше, но и они играли больше для себя, никто не занимался профессионально.
Кортов также в Украине мало, как и турниров. Практически некуда поехать. Когда мы были уже здесь, то, я помню, практически каждые выходные мы куда-то ездили на турнир. Условия для тренировок также здесь лучше. Все это работает в комплексе, нужна полноценная база.
Как именно сейчас в Украине, мне тяжело сказать. В Кременчуге точно всего этого нет, а в других городах не знаю, я не был там длительное время. Может сейчас и лучше, больше тренеров, кортов. Но есть у нас и другие игроки, которые играют, но они тоже тренируются за границей. Так что может и лучше, но все еще не то.
А Ваш отец был как-то причастен к спорту? Почему он так настойчиво хотел, чтобы Вы занимались теннисом?
– Он играл в футбол. Рассказывал, что еще в юном возрасте хотел поехать на Кубок Украины среди игроков до 14-ти лет, но его не пустили родители. Он тогда очень расстроился, для него это своего рода психологическая травма.
Поэтому когда я сказал, что мне нравится играть в теннис, он очень хотел дать мне все, чтобы у меня была такая возможность.
Вы говорили, что в восьмилетнем возрасте Вам помог отец Сергея Стаховского. С самим Сергеем Вы как-то пересекались во время становления в качестве профессионального теннисиста, может быть, уже он Вам помогал?
– С самим Сергеем нет. Его отец тогда подсказал, что нужно делать, а затем мы виделись с его мамой Ольгой Стаховской. Когда его брат младший тренировался здесь, она также была тут. Сергей также здесь тренировался, но с другими, хотя мы и виделись каждый день.
Также пересекались на турнирах, мы приходили, смотрели матчи. Ну а так больше никаких подсказок не было, мы все сами.
Вы со Стаховским впервые играли несколько недель назад на турнире в Лугано и уверено победили. Какие эмоции были тогда?
– Когда ты играешь против игрока сборной, против своего соотечественника, то, конечно, хочется победить. Своеобразное национальное дерби. Люди, которые интересуются теннисом, конечно, следили за этим, поэтому хотелось показать хороший результат, и, Слава Богу, у меня все получилось.
– Очень хорошим для Вас получился этот челленджер в Лугано, удалось обыграть действительно классных соперников. Наверное, один из лучших турниров в Вашей карьере. Что не получилось в решающем матче против швейцарского юниора Штрикера?
– В финале сказалась усталость. Это был для меня уже седьмой матч, я играл всю неделю, была еще и квалификация. Я не могу сказать, что это был полный провал, у меня были шансы в первом сете. Если бы я там держал свою подачу до тай-брейка, а там уже лотерея, мог бы и взять. Даже если бы проиграл второй, то в третьем можно было бы что-то сделать. А так первый сет не получился, а во втором уже была и психологическая усталость, да и он начал играть очень хорошо, как-то на адреналине очень хорошо подавал и почти все попадал.
У него сложилась вся неделя и этот матч финальный, играл очень ровно, делал мало ошибок. На решающий матч, наверное, тоже лучше настроился, чем я.
– Илья Марченко вырезал кусочек этого матча, где судья на вышке вел себя очень странно: зафиксировал аут, но вы не услышали и продолжили играть, а он и не попытался остановить розыгрыш…
Да, я помню. Я не слышал, что он это сказал, поскольку он сделал это очень тихо. Плюс там был зал и эхо. А вообще это должен был сказать судья на линии…
После матча мой отец, который его смотрел, сказал, что ему показалось, что судьи немного помогали швейцарцу. Я на это не смотрел, поскольку старался сконцентрироваться, но, конечно, это большое преимущество, когда тебе еще и судьи помогают.
– После финала Лугано Вы поднялись на 70 позиций и сейчас являетесь 319-й ракеткой мира. Ранее Вы говорили, что на данном этапе карьеры работать нужно, едва ли не в первую очередь, над улучшением рейтинга, чтобы попадать на более статусные турниры. Этой позиции пока не достаточно, чтобы без проблем заявляться на любые челленджеры?
– По моему мнению, это такой переломный рейтинг. Из-за коронавируса сейчас очень мало турниров, все заявляются, все хотят играть. Например, кат на следующую неделю на квалификацию – 300. Так что такое, еще бы подняться на позиций 40, и тогда на каждый челленджер можно подавать.
Но и сейчас, если на одной неделе будет три челленджера, то шанс попасть в квалификацию где-то 80%.
– Чтобы проходить в квалификацию турниров ATP, как я понимаю, нужно уже быть в топ-150?
– Да, где-то так. Но бывает, что в последнюю волну все начинают отказываться, и каты могут падать даже до 300. Например, был турнир ATP 500 в Роттердаме, там в последнюю волну все начали отказываться, и кат квалификации был 350. Так что никогда не знаешь… Понятно, что когда только выходит заявочный лист, то там в основной сетке кат 50, а в квалификации – 100.
Но это лотерея, никогда не знаешь, что произойдет.
– Но Вы на ATP пока не планируете заявляться? Прошлой осенью Вы, как говорили, на удачу заявились в альтернативный список Вены, и тогда попали в основу. Сейчас тоже так делаете?
– Заявляюсь. Я был в Южной Америке, там попал на челленджер, а также там были 250-ки. Челленджер я сыграл, но не был в хорошей форме, поэтому прошел только квалификацию, а в первом круге уступил. А вот затем поехал в Кордобу, в Аргентину, там была 250-ка, и я был первым в ауте. Совсем чуть-чуть не хватило.
У меня был рейтинг то ли 402-й, то ли 404-й, а последний, который попал, был 400-й.
– Обычно в это время года в Южной Америке играют только «грунтовики», поскольку параллельно проходят и другие турниры в Европе и Азии. Почему Вы в феврале решили туда отправиться, тоже любите выступать на грунте? Тем более, что это длительный перелет…
– Нет, причина другая. Я понимал, что если бы хорошо сыграл на челленджере, то мог заработать больше очков. К примеру, если бы сыграл полуфинал, то получил бы 30, а на фьючерсе даже в случае победы – всего 10. Так что я понимал, что и в этом плане, и в финансовом, если бы сыграл хорошо, мог бы заработать намного больше.
Когда вышел заявочный лист, я понимал, что есть хороший шанс туда попасть, поэтому плюнул на то, что это далеко. Просто хотел играть и все. Тем более, что там было сразу два турнира, что же поделать, что далеко. Все же лучше, чем опять ехать в Египет или Турцию.
Кроме того, никогда там не был, просто хотелось посмотреть. Процентов на 10, это был туризм (улыбается).
И как впечатления (от Перу и Чили – прим.)?
– Мне понравилось. Повезло, что в Перу мы играли в более богатой части, где было достаточно безопасно и много полицейских. Однако говорили, что в бедной части очень опасно, там продают много наркотиков, могут и убить на улице.
Еда вкусная, люди приветливые, всегда улыбаются, можно было с ними поговорить. Один минус, что практически никто не говорит по-английски, только по-испански, поэтому иногда приходилось объясняться на пальцах. Но на самом турнире все говорили по-английски, поэтому было нормально.
– Кстати, после финала в Лугано Вы стали третьей ракеткой Украины. Насколько национальный рейтинг является для Вас принципиальным?
– Конечно, это приятно, но я стараюсь не смотреть на очки и рейтинг, откладываю это на второй план, воспринимаю их как вознаграждение за проделанную работу. Больше все-таки концентрируюсь на своей игре, стараюсь больше на тренировках, чтобы ее усовершенствовать. На турнирах тоже пытаюсь показать лучший теннис, ведь самое важное это игра, а рейтинг придет сам, если играешь хорошо.
– Как я понимаю, большую часть времени в Чехии Вы тренируетесь на быстрых покрытиях, но при этом без проблем выступаете и на грунте. Какие корты все же являются любимыми для Вас?
– Любимого нет. Да, тренировался на харде, но нет проблемы играть и на грунте. Еще мне нравится карпет, его очень много в Германии и на фьючерсах, и на челленджерах. Конечно, очень быстрое покрытие мне тоже не нравится, а так, грунт это, карпет или хард – без разницы.
Я больше смотрю на то, что это за турнир, попадаю я или нет, какие там очки и призовые… Если попадаю, то стараюсь играть. Так же и с мячами. У соперника все точно такое же: что корт, что мячи.
У меня просто не было такого, чтобы я всю жизнь играл на одном покрытии. Когда зима, я выступал на харде, а летом уже на грунте.
– А как насчет травы? Это покрытие, на котором особо не потренируешься за сезон, но на фьючерсах и челленджерах оно также бывает?
– На фьючерсах никогда не видел травы, а челленджеры, наверное, какие-то есть, но я еще на таких не играл. Трава на Wimbledon, на турнирах ATP... На настоящей траве я не играл. Есть какая-то копия, но это уже больше как карпет. Это не настоящая трава.
– Кстати, из-за сдвига Roland Garros на неделю у первых травяных турниров ATP этого сезона будут проблемы с участниками. Как Вы говорили, много отказов, кто-то задержится в Париже, так что, возможно, будет шанс попробовать…
Это пока что очень далеко, еще нет заявочного листа, но если будет какая-то возможность, то можно и попробовать куда-то поехать, посмотреть и поиграть.
– Как сейчас обстоят дела на турнирах с коронавирусными ограничениями? На соревнованиях ATP пока все довольно строго, а на фьючерсах и челленджерах?
– Если ехать автомобилем, то могут остановить на границе, попросить тест, узнать, куда едете. Однако ATP сейчас всем рассылает специальные письма, где указаны все детали, поэтому всегда без проблем пропускают.
Если лететь самолетом, то более проблематично. В аэропортах постоянно требуют разные QR-коды, больше бумаг нужно собирать, но у спортсменов есть такой плюс, что им не нужно идти на обязательный карантин. Министерства спорта отдельных стран всегда делают для них исключения, это очень помогает. Иначе поехать, например, в Швейцарию, вернуться и сидеть две недели на карантине – не очень хорошее занятие.
– А на самих турнирах не следят, где проживаешь, куда ходишь и так далее?
– Зависит от того, где турнир проходит. Обычно можешь жить, где хочешь, но вот, например, в Египте и Турции они больше зарабатывают, если ты живешь в официальном отеле. Если живешь в другом месте, то оно выходит где-то в два раза дешевле, но они не дают тебе тренироваться. На коронавирусные правила, можно сказать, им наплевать.
Они делают все необходимые декларации, как требуют от них правила, но чтобы они переживали, что ты заболеешь, то такого нет. Ты приезжаешь только со своим тестом на турнир, и это все. Потом уже не делаются тесты. Не знаю, как сейчас, но когда я был в Египте, то тесты не делались.
Тестировали только в Словакии, когда я там играл, но тогда это было условие Министерства спорта, чтобы дали разрешение на проведение турнира. И то, мы платили сами за тесты, турнир это не оплачивал. Перед турниром делали ПЦР-тест, а в четверг – антигенный.
На челленджерах делают тест в понедельник и четверг, два раза за турнир, и ты живешь в официальном отеле. Но это не как на турнирах ATP, корда ты не можешь из него выйти. Разрешается выходить на улицу, где-то погулять, главное, чтобы у тебя был негативный тест.
На турнирах ATP они делают «пузыри», и ты не имеешь права совсем выходить из отеля. Тебя шаттлом отвозят на корт и привозят обратно в отель. Они больше следят за этим, но ничего странного: у них больше возможностей и денег.
Что касается ограничений на турнирах «Большого шлема», то могу сказать только одно: как я смотрел, им там дают очень хорошие отели с хорошим питанием. В Лондоне или Париже им просто-напросто не могут дать плохой отель. Игроки жалуются, что у них нет там свободы и все такое, но пускай поедут в Шарм на фьючерсы и посмотрят, какие там отели, и потом уже не будут жаловаться на свои условия.
– На Australian Open те, кто проходил двухнедельный карантин, больше жаловались не на условия, а на невозможность тренироваться. По сути, они должны были готовиться к турнирам исключительно в своих номерах…
– Никто не был готов к тому, что будут такие времена. Были подписаны контракты, все хотели проведения Australian Open, и у австралийских властей были свои условия, при которых они готовы были дать разрешение на это. К тому же, все игроки были на этом карантине. Не было такого, что один гулял по городу, а второй не мог выйти. И в номерах были удовлетворены все их просьбы. Если кто-то требовал 20-килограмовую гирю, ему е приносили. Но было такого, что игроки совсем были лишены условий для тренировок.
Могу сказать, что отношение ATP к игрокам сейчас намного лучше, чем со стороны ITF. Может быть, это я начал «хватать свежего воздуха» и смотреть, как оно все выглядит на ATP, но до этого я был постоянно на ITF-ках, и это просто ужас. Они (игроки - прим.) даже не знают, что такое плохие условия, я бы так сказал. Это мое мнение. Может быть, если бы я играл на ATP уже десять лет, тот тоже говорил бы иначе.
– Насколько в теннисе сейчас большая проблема договорные матчи? Приходилось ли Вам с этим сталкиваться?
– Мне не приходилось, и даже если бы были какие-то предложения, то я никогда бы не принял. Баловаться с этим очень опасно. Рисковать всей своей карьерой только ради того, чтобы заработать каких-то 500-1000 долларов на одной игре – оно того не стоит. Я слышал о многих случаях на фьючерсах и даже на челленджерах, что продавали игры и занимались этими нехорошими вещами.
Я даже случайно увидел в Лугано, когда пришел к супервайзеру записываться на пару, а он в это время куда-то ушел, что у него в компьютере был не заявочный список, а фамилии игроков, которые больше не могут принимать участие в соревнованиях, поскольку были замешаны в договорных матчах.
А что касается допинга, насколько сейчас строго контролируется эта проблема и часто ли проходят тестирования? Особенно если говорить о фьючерсах и челленджерах.
– На маленьких турнирах не так часто, и по два года могут тебя на фьючерсах не трогать. На ATP, говорят, гораздо чаще. Могут и два раза за месяц прийти. Вот я уже очень давно не делал этих тестов, никто ко мне не приходит домой. Наверное, у меня пока недостаточный рейтинг для этого (смеется).
Это не очень приятная процедура, когда, как рассказывали игроки, к тебе приходят в шесть утра, чтобы сделать тест на допинг.
С этим я бы тоже никогда не рисковал. Хорошо, один раз может и пройдет, а второй не пройдет, и до конца карьеры можешь вообще больше никогда не сыграть.
– Иногда, как сами игроки признаются, это бывает случайно. Вам помогает какой-то специалист следить за всем этим?
– Да, конечно. У меня есть тренер по общей физической подготовке, с которым я консультируюсь, а также физиотерапевт. Я всегда спрашиваю их по поводу добавок, витаминов, протеина, аминокислот и так далее. Но я никогда не беру много каких-то добавок.
Иногда странно, как это происходит у топ-игроков с большим опытом. Сложно сказать, это по неосторожности или еще что-то, но когда у тебя уже есть большое имя, заработок, и ты берешь и просто выкапываешь яму для своей карьеры – трудно это понять.
На ATP Вы сыграли только один турнир в Вене, на остальных бывали только в качестве игрока из альтернативного списка?
– Да, я приезжал на турнир, но не попадал. Вот в Аргентине, если бы еще кто-то один снялся, то мог бы сыграть. То есть, я приезжал, ждал, не попадал, после чего уезжал домой.
– Турнир в Вене, победа над Эрбером и матч на центральном корте против Тима: что это было для Вашей карьеры?
– Наверное, небольшой импульс, поскольку я увидел, как они играют, побывал в той атмосфере, посмотрел условия, и это прибавило мне мотивации усерднее тренироваться. Я понял, что можно играть с ними. Они играют хорошо, значить и у меня есть какой-то уровень игры, нужно его просто показывать на турнирах – и все возможно. Они тоже люди, у них есть травмы, они болеют и так далее. Они не какие-то боги, что можно только смотреть, как они играют.
– Действительно, против Тима у Вас многое получалось, но, наверное, сказалось волнение, особенно в начале игры?
– Да, сначала я очень переживал, чтобы не проиграть 1:6, 0:6, но уже потом, когда начал играть в свою игру, то просто старался бороться за каждый мяч и показать хороший теннис. Так сложилось, что сказался его опыт, это был его первый матч после победы на турнире «Большого шлема», то, конечно, в сложных ситуациях, он заиграл лучше, чем я.
Всегда легче играть, когда ты аутсайдер. Он был большим фаворитом, это всегда добавляет неприятностей в голове. Может, у него проскакивала какая-то мысль о том, что скажут, если он проиграет. Это сложнее, чем когда ты играешь против Федерера.
По поводу сборной Украины. Не все поняли Ваше решение не приехать на матчевую встречу Кубка Дэвиса против Израиля, как Вы сказали, из-за финансовых причин. Можете более детально прояснить эту ситуацию?
– Мы с капитаном (Андреем Медведевым – прим.) общались, и он сказал, что я буду у Стаховского и Марченко запасным. Если бы он сказал, что я точно буду играть, то 100%, что я бы приехал. Но пока он больше доверяет нашим более опытным игрокам, то мы с отцом приняли решение, что лучше я поеду на какой-то другой турнир, где буду играть, чем неделю буду просто тренироваться. Это, конечно, хорошо потренироваться с такими игроками, но мне немного нужно собирать очки и рейтинг. Плюс я не был в оптимальной форме, мне точно нужно было играть матчи, поэтому было принято решение поехать на какой-то турнир.
– На пару Вас также не могли заявить?
– Пару играли Молчанов и Стаховский, они постоянно выступают вместе. Они более опытные, тем более что соперники там тоже были хорошие, поэтому капитан доверился игрокам поопытнее.
– А вообще парный разряд для Вас какое место занимает? Титулов в паре у Вас побольше, чем в одиночке, но в Лугано, как вы рассказывали, в последний момент заявились с турком Челикбилеком уже по остаточному принципу…
– Пару я больше воспринимаю как тренировку. Ты играешь нормальный матч в хороших условиях, какой-то стресс присутствует, но это больше разогрев перед одиночкой. Это мой такой принцип.
Но мне нравится играть пару. Там чуть другая игра, более веселая что ли. Особенно, если веселый напарник попадается, как этот турок: скажет что-то смешное, или розыгрыш какой-то интересный проведем, а после матча можем обсудить. Это другая ментальная часть турнира, чтобы немного перезагрузиться, а не ходить и думать про одиночку. Можно что-то попробовать, какой-то удар или что-то такое, что не получалось на тренировке. Это не означает, что в паре я не стараюсь, что думаю на корте чуть-чуть по-другому.
Если говорить о стиле игры, то Вы больше любите действовать на задней линии, выходы к сетке не очень часто задействуете?
– Все зависит от соперника. Если он больше бегает по задней линии, ничего не делает и выжидает ошибку, то, конечно, нужно больше выходить к сетке. Если же соперник играет быстро, но делает много ошибок, то к сетке иногда и не успеваешь выйти. Однако то, что я туда не хожу и больше действую на задней линии, не означает, что я не люблю играть с лета.
– По манере игры на кого бы Вы хотели равняться, чей стиль Вам импонирует?
– Наверное, не ровняюсь ни на кого, но есть какие-то теннисисты, на игру которых мне просто нравится смотреть. Например, того же Тима, как он забегает, его техника. Но сейчас, наверное, мне больше всего нравится смотреть Киргиоса. Он не так часто играет, и когда смотришь его матчи, то никогда не знаешь, что будет дальше. Он не мой кумир, но его игры всегда неординарные. Поскольку, когда ты смотришь матчи каких-то испанцев, то они стараются, бегают за каждым мячом, но это каждый делает на корте. Смотреть хочется то, что не случается каждый день.
– А в детстве кто был любимым теннисистом?
– Наверное, как и у всех, Федерер и Надаль. Хотелось бы сыграть против них когда-то. Вот Федерер еще не закончил, еще, может, успею. Очень хотелось бы сравнить с ними свои силы.
– А если говорить об этом сезоне, какая главная цель на него? Понятно, что важно выигрывать каждый матч и двигаться от игры к игре, но большая мечта тоже ведь должна быть…
– Очень хотелось бы попасть на какой-то Grand Slam. Это, наверное, ближайшая цель, к которой хотелось бы прийти в этом году.
Насколько я знаю, нужен рейтинг в топ-250 или топ-240 (чтобы рассчитывать на попадание в квалификацию – прим.).
– К Нью-Йорку успеете?
– Хотелось бы, наконец-то, уже поехать, посмотреть и попробовать свои силы. Ведь уже играл против теннисистов, которые там выступали. Например, в сетке турнира в Лугано были почти все, кто выступал на «Шлемах».
Линейный вид
