Всю жизнь он прожил в селе, в 100 километрах от Красноярска, женился там, держал какое-то хозяйство, где-то работал, и иногда выезжал в краевой центр на строительные калымы. Через какого-то, из совместных знакомых-строителей мы с ним и познакомились.

Он работал у меня на нескольких объектах и зарекомендовал себя положительно со всех сторон. Естественно, когда мы отправились в Сочи строить Олимпиаду, я позвал и Валеру:

- Поехали в Сочи, Валера. Олимпиаду построишь, денег заработаешь. Питание за счёт фирмы, проезд за счёт фирмы, жилье за счёт фирмы! Море, воздух и солнце за счёт природы! – агитировал я ценного сотрудника.
- Заманчиво, конечно, заманчиво. Я бы всей душой, но боюсь, меня жена с тещей не отпустят, - сомневался Валера.
- Что так?
- Они говорят, что там всех кидают. Не верят.
- Ну, ты же не первый раз у меня работаешь?! Знаешь же, что всё нормально будет. Сколько раз я тебя кинул?
- Да я-то в курсе, но теща говорит, что «прекрасно знает, как лохов прикармливают».
- Ну, смотри. Надумаешь, звони!
***

Мы уже отработали пару месяцев в Сочи, как раздался телефонный звонок.

Валера:

- Привет! Что, предложение по Сочи ещё в силе?
- Привет, Валера! Конечно, люди нужны. Ты что, уговорил жену с тёщей?
-Э-э-э, там долгая история, приеду - расскажу!
- Давай. Я сейчас в Сочи, ты приезжай к нам в офис, там тебе все расскажут и объяснят. Сдавай документы, подписывай договор и сюда. Билет на послезавтра мы тебе уже берем.
- Ок! До встречи.
- Пока, Валер. Жду.

***

Пока ехали от вокзала до Эсто-Садка, Валера поведал следующую историю:

«Нашла мне тёща в городе небольшой калым - косметический ремонт в офисе сделать. Съездил не место, глянул. Работы на неделю-полторы. Попросил 35 000 рублей - заказчики согласны, только работать попросили по вечерам, да по ночам, чтобы днем офис нормально мог функционировать. Взял аванс 5000 и две недели мотался по ночам в город, этот самый ремонт делал.

Закончил, жду заказчиков - сдавать работу. Приехали, всё посмотрели, всё понравилось:

- Всё отлично, Валера, нам нравиться. Спасибо! – одобрил ремонт директор и пожал мне руку.
- Ок, раз всё хорошо. С вас ещё 30000 рублей, мелочь всякую по дополнительным работам даже считать не буду. Наличкой рассчитаетесь или на карту скинете?
- Постой, постой, - удивляется главный, - какие тридцать тысяч? Тебе разве Маргарита Степановна ничего не сказала?
- Нет, при чем здесь Маргарита Степановна? Мы же договорились на тридцать пять тысяч, пять вы мне отдали, осталось тридцать, так что … - я начал догадываться, что тёща опять устроила какую-то аферу.
- Постой, Валера, не горячись! Я тоже не виноват, что ты не знал. Маргарита Степановна сказала, что всё с тобой решено! – тоже недоумевал заказчик.

После некоего разбирательства выяснилось, что тёща уже давно была должна этому человеку 1000 долларов - занимала, не известно уж на что. Долго не отдавала, а когда её допекли, сказала, что денег у неё нет, но, мол, зять у неё высококлассный отделочник, он может приехать и отработать эти деньги. Ремонт, например, в офисе сделать.

Со слов директора фирмы этот ремонт ему не очень-то был и нужен, но он уже давно знал Маргариту Степановну и понял, что это его единственный шанс хоть как-то получить деньги.

Вот так они и договорилась! Меня в курс она, естественно, ставить не стала, знала, что я ей по этому поводу скажу.

Сказать, что был злой как собака - ничего не сказать! Я ехал домой и всю дорогу думал, знала про этот тёщин трюк жена или нет?

Я заехал к себе домой, молча выложил инструмент, переоделся и собрался уже выходить

- К маме не ходи, - вдруг подала голос подозрительно молчавшая до этого жена, - она к тете Рите уехала на 3 дня.
- Ты всё знала про этот ремонт?
- Нет, она мне только сегодня рассказала.
«Врет, - понял я, - покрывает свою мамашу, в курсе с самого начала была. Опасается, чтобы я чего с психу не учудил».
- Передай, что матом скажу всё, что про неё думаю и заберу ноутбук, который я ей на юбилей подарил!
- Не ты, а мы, - осторожно попыталась парировать жена.
- Мы, но на мои деньги, - не дал я повода, усомниться в твердости своего решения, - месяц почти гараж в городе строил. Хотел машину отремонтировать, но «у мамы же юбилей» …

С женой скандалить не стал.

Я несколько раз ходил к квартире тёщи, но в квартире была тишина, и по вечерам свет не горел. Кот видимо тоже уехал к тете Рите. Жена ключ не выдавала, врала, что нету.

Теща гостила у тети Риты сначала три дня, потом ещё два, потом жена, видя, что я никак не остыну, шепотом, скрывшись на кухне, стала вести с ней длительные телефонные переговоры и скоро объявила мне, нервно брякая половником по стенкам кастрюли:

- Ладно, уговорил, вали в свои Сочи. Мама сказала, что хрен с тобой, пусть там тебя кинут как лоха! Извиняться ещё будешь!»
- И вот я здесь! – закончил свой рассказ Валера.

Я начал было подшучивать над ситуацией но, обычно веселый, Валера в этот раз юмора не поддержал …

***

Валера достойно отработал три месяца и собрался домой. На моё предложение поработать ещё, он отказался под предлогом, что, мол, «дел много накопилось». Даже попросил не покупать ему билет на поезд, а выдать деньги на руки. Он хотел добавить со своих и купить билет на самолёт, чтобы побыстрее добраться до дома. «Может жену хочет проверить?» - отчего-то подумалось мне.

Я рассчитался с Валерой, мы подписали акты выполненных работ, табеля и ведомости и пожали друг другу руки. В дверях Валера обернулся и, вскинув сжатую в кулак руку, весело воскликнул:

«Венсеромос! Но пасаран!»

Я улыбнулся в ответ и махнул ему рукой.

Еще через два месяца и мне потребовалось улететь на неделю домой - тоже накопилось дел, требующих моего личного присутствия.

***

В тот роковой день, часам к пяти вечера, в офисе оставался только я и инженер ПТО Николаич. Я сидел с документами, а Николаич за соседним столом, скрывшись за большим монитором, разбирался с какой-то тендерной документацией. Ничего не предвещало …

В коридоре раздался какой-то шум, дверь распахнулась и у нас в офисе, прямо сразу в центре, материализовалась женщина. Следом в дверь просочились две девочки-подростка и испуганно притулились возле входа.

Что собой представляла эта женщина?

Будь я писателем, я бы обязательно ввернул бы про: «есть женщины в русских селеньях», про «в горящую избу войдет», про «коня на скаку …», про «комбайн за хобот …» .

Но я не писатель, поэтому приукрашивать и кривить душой не буду - на первый взгляд, женщина была как женщина, обычная такая себе женщина. Сейчас даже и не вспомню уже, какая из себя и во что была одета. Было видно лишь, что слегка взвинчена и взволнована.

Но уже через десяток минут стало понятно по интонациям, по оборотам речи, по выражению лица, по мимике и жестам, что я очень сильно её недооценил. Для тех, кому приходилось общаться с мегерами, гарпиями, фуриями, гадюками подколодными и прочими гееннами огненными, могу сказать, что эта особа, собери мы из всех вышеперечисленных большой отряд, легко бы стала в этой шайке уважаемым командиром с непререкаемым авторитетом.

- Не ждали?? – не поздоровавшись, с приторной вкрадчивостью спросила женщина.
- Здравствуйте, вы по какому вопро …
- Не узнали значит?! – тем же вкрадчивым тоном, с нервным смешком, перебила она.
- Извините, не узнал.
- Я Афонина!
- А-а-а …, - фамилия мне ни о чем не говорила. Женщину я точно видел первый раз в жизни.
- Я жена Валерия Афонина. Того, которого вы кинули! – тут она обернулась к девочкам и театрально вскинув руки, указала на меня. - Вот он какой, доченьки!

Я не сразу смог сообразить, о чём это она, не нашелся, что сказать в ответ на это бредовое и непонятное заявление. Валерина же жена поняла эту заминку по-своему:

- Что, думаете, кинули лошка деревенского и это вам так просто сойдёт с рук?! – она опять обернулась к дочерям, как бы ища поддержки и, пользуясь моей оторопелостью, завелась надолго, - что это такое творится? А? Четыре с половиной месяца человек отработал на вас за восемнадцать тысяч? Вы что, совсем стыд потеряли? Восемнадцать тысяч за четыре месяца, да на эти деньги кота не прокормить! А мне детей в школу собирать. Вы кого кидаете? Работяг безропотных кидать у вас совести хватает. Но не на тех нарвались! Не скроетесь от меня, я уже неделю вас тут караулю. Кучу денег уж проездила.

«Вот те на,- думаю, - замутил Валерыч историю, что же мне делать-то теперь с ним?»

Женщина расходилась всё сильней, в запале она переходила с «вы» на «ты» и обратно:

- Это каким же уродом надо быть, чтобы человека выпнуть на улицу без денег и без билета?! В чужом городе. Даже на билет обратный он не заработал?! Да сволочи вы! Я знаю, какой он у меня в работе: не пьет, без перекуров вкалывает. Ты не зыркай на меня, не зыркай! Не запугаешь, пуганые мы. Прокурора скоро пугать будешь. Или он тебя, скорее всего. Я это так не оставлю. И в трудовую инспекцию, и в прокуратуру и на телевиденье пойду. Ишь, ворьё, хапуги! Если деревенский, издалека, то и кинуть, думаете, можно. Сейчас, сейчас, скоро мамин знакомый начальник полиции из отпуска выйдет, мы вас в порошок сотрем!

«Ну Валера, ну чудак, это уже слишком, - думаю я про себя,- по прокуратуре-то вопросов нет, всё у меня с ним нормально оформлено: срочный договор, акты выполненных работ, подписанные с двух сторон ведомости и табель. А вот трудовая инспекция, если по жалобе приходит, то первым делом спрашивает: «А аттестация рабочих мест у вас есть? Нет?! Отлично, вот вам семьдесят тысяч штраф». Оно мне надо? Не мог меня в свои семейные разборки не втягивать».

Желание спасать Валеру малость подугасло.

- А что же сам Валера не приехал? – успел я вставить в монолог Афониной.
- Ты что, издеваешься? Совсем обнаглел? Думаешь, что если у тебя дружки бандиты, то и управы нет на вас? Да после прошлого раза, когда вы его по почкам били и на Енисей топить вывозили, он неделю плашмя на кровати пролежал! Что, думаете, запугали?! Хрен! Мы ещё и заявление на вас напишем, когда мамин знакомый начальник полиции из отпуска выйдет! Не смотри на меня так, не напугаешь! Я тебе не Валера, только попробуй, тронь, - и она обернулась к группе поддержки, - вон, дочерей в школу одевать не на что, а вы жируете на деньги простых работяг!

Из разрозненных кусочков её гневно-злобного монолога, у меня сложилась следующая картина: Валера приехал домой две недели назад без копейки денег. Рассказал, что четыре месяца работал, был выгнан на улицу без копейки денег, три дня бичевал на вокзалах, насобирал на билет и неделю добирался до Красноярска на перекладных, питаясь подножным кормом. И, якобы, когда неделю назад жена с тещей заставили Валеру съездить к нам в офис за деньгами, я вызвал каких-то «бандитов», которые ему отбили почки и возили на Енисей, угрожая утопить, если он и дальше будет требовать свои заработанные деньги!

Я нашел в, лежащем на столе телефоне, номер этого проходимца-страдальца и нажал на кнопку вызова. Прошло много длинных гудков - трубка безмолвствовала.

«Ссышь, - думаю, - Валерыч. Что же с тобой делать?»

- Записывай, записывай! Я не боюсь вас! – заметила женщина мои манипуляции с телефоном и истолковала их по-своему,- Завтра же заявление в полиции будет! Мы вам устроим весёлую жизнь. Правильно моя мама говорила, что вы простаков деревенских набираете, что бы их проще кидать было. Не на тех нарвались! Завтра же в полицию пойду!

«Не, ну не сволочь ты, Валера? Ну, это совсем ни в какие ворота. Иди ты в пень, - думаю, - покрывать тебя! Еще мне полиции не хватало. Даже не предупредил. Мог бы, по-порядочному, и позвонить, рассказать, попросить поддержать-помочь. А то выходит, что мы его кинули на деньги, бросили в Сочи без гроша в кармане и без билета, а потом ещё и били, угрожая утопить в Енисее! Разбирайся-ка ты, - принимаю я трудное окончательное решение, - со своим семейством сам!»

***

Я на кресле откатился от стола и нагнулся к ящику. Жена Валеры, поняв, что я сейчас достану из стола пистолет или дробовик и расправлюсь с ней и её детьми прямо здесь, резко замолчала, отскочила назад и, растопырив руки, заслонила грудью дочерей. Увидев в моей руке два листочка бумаги, она устыдилась своего испуга и снова начала с напором:

- Не нужны мне никакие расписки! Деньги давайте прямо сейчас. Знаем мы эти ваши обещания, нету вам веры никакой! И за билеты тоже, и за моральный ущерб, и проездила я к вам ещё сколько.

Не обращая внимания на её слова, я развернулся к стоящему за спиной принтеру, скопировал оба листа, а оригиналы убрал назад в стол. Афонина озадаченно примолкла. Я взял калькулятор, сложил цифры на обоих листках и крупно вывел суммы красным маркером.

Сначала женщина подумала, что я, как в американских фильмах, выписываю ей чек в банк и, опасаясь продешевить, опять завела:

- Какую вы там сумму пишете? Я должна проверить! А за моральный ущерб …

Я, так же молча, вышел из-за стола, обошел его, придвинул к столу два стула, сел сам и взмахом руки предложил ей присесть. Она, с опаской поглядев на меня и оглянувшись на дочерей, примостила свой могучий организм на краешек стула. Стул слабо скрипнул.

Несколько театральным жестом фокусника я положил перед ней два листика бумаги - «Табель учёта рабочего времени» и «Ведомость получения денежных средств».

- Это что? – немного хриплым голосом спросила женщина.
- Это документы! – злорадно ответил я и подчеркнул красным маркером заголовки, - Подписанные Валерой документы! Посмотрите внимательно.

***

- Что-о-о-о?! Сколько?! – за пять минут разобравшись в табеле, вскричала Афонина, - три месяца?!
- Да, да! Три месяца, девяносто дней. И ни днём больше! – обвёл я маркером цифру.
- А где же он тогда был?! – сначала взревела на меня эта фурия, но потом, начиная что-то понимать, сбавила тон. – Значит …
- Это мне не известно, - прервал я.
- А деньги?
- Вот и деньги, - я обвёл красным цифру на втором листочке, - всё до копеечки!

Минуты три женщина изучала цифры и присматривалась к подписи.

- Сколько?!!! – она аж привстала от волнения и переполнявшего её негодования, - Это?! Столько!
- Да, да, именно столько, - ровным холодным тоном подлил я масла в огонь.
- Скотин-а-а-а-а-а! - раздался тягучий протяжный полу вой полу стон, негромкий, но такой тоскливый и леденящий душу, что услышав его, известная собака с болот Гримпенской трясины обделалась бы жидким с ног до головы и ломанулась сдаваться в ближайший зоопарк, под защиту сторожа с ружьем, - Скотин-а-а-а-а-а!

От прозвучавшей в этом звуке ненависти мне стало не по себе. Я уже начал жалеть о своем поступке.

Смахнув одним движением со стола оба листка, Валерина супруга непостижимым образом дематериализовалась из кабинета. Через двадцать секунд, она влетела назад, схватила за руки остолбеневших от всего происходящего дочерей и, не произнеся ни слова, окончательно избавила нас от своего присутствия.

Я сел в кресло, откинулся и, шумно выдохнув, помассировал руками голову.

Николаич, не промолвивший за все это время ни слова, оторвался от компьютера и ровным (без единой капли эмоций) голосом констатировал: «Ты только что убил Валеру».

Ни спорить, ни обвинять, ни оправдываться не хотелось …

Говорить о том, что денег на дорогу капитану досталось немного, это сказать ни о чём.
Евгению Санычу выделили продукты на три месяца и 100 долларов!, что для тогдашнего Актау было достаточно крупной суммой, для примера двухкомнатная квартира в городе стоило тогда 400 долларов, ну а для международного путешествия 100 долларов сумма, мягко говоря, незначительная.
Впрочем, и этой незначительной суммой воспользоваться яхтсмену не удалось, во время одного из штормов яхту занесло в албанские воды, где вежливые албанские пограничники попросили на "чай".
Как же он выжил, ведь впереди были еще многие морские мили ?... вот что писал об этом он сам
" Зарубежьем просто очарован! То, что магазины забиты продуктами и товарами, меня меньше всего волнует. Думаю, через какое-то время и у нас все это будет. Но вот отношением к нам - "гомо советикус" - я удивлен. Семьдесят лет нам вдалбливали сказки про загнивающий капитализм, про их волчьи нравы и прочую чушь. Все совершенно иначе! Они нас прекрасно понимают и готовы в любую минуту помочь. Были в пути и поломки, и голодные денечки, прочие "мелочи", и всегда, когда я обращался, шли навстречу, помогали. И если бы не эта помощь, я вряд ли смог бы продолжить плавание."
когда Евгений Саныч подплывал к Австралии на сильно потрёпанной яхте, руль был сломан и кое-как починен, провиант заканчивался. Войдя в воды Австралии без полученного разрешения он навлек на себя гнев береговой охраны, коей был задержан и препровождён в порт. На допросе выяснилось, что незадачливому капитану грозит штраф 1500 долларов или тюремное заключение, наблюдая как Евгений Саныч спокойно отреагировал на эти ужасные для себя новости, чиновник поинтересовался его мыслями по этому поводу и получил следующий ответ.
-Денег у меня нет, яхта принадлежит спонсору, а значит взять с меня нечего. Если вы решите арестовать меня и отправить в тюрьму на несколько месяцев, то это обойдется вашему правительству в кругленькую сумму моего содержания, а также пособия, которое как я слышал вы платите заключенным.
Надо сказать, что после этого австралийский чиновник передумал арестовывать этого "ненормального русского ", а также дал время, чтобы побыть в порту.
Чем Гвоздев и воспользовался для пополнения провианта, единственно возможным путем, коим сам он вряд ли гордился
«…мне пришлось стать попрошайкой международного класса и уровня, и с высоты этой своей квалификации могу уверенно сказать и посоветовать мореплавателям-одиночкам, идущим в кругосветку, что крупная яхта, конечно, комфортабельнее, зато, если идешь на маленькой и без всякой рекламы на парусах, тебе охотней «подают». Особенно если ты из России, где — всему миру известно — холодно и голодно «.
Впрочем добравшись до Африки ему довелось понять что в мире есть страны где Россию любят и уважают. В водах Алжира наш одинокий капитан попал в плен к самым настоящим алжирским пиратам и два часа под дулами автоматов пока флибустьеры решали жить ему или умереть, заставили Евгения Ивановича поседеть, но как он понял -его спасло то что калашниковы в их руках были из той же страны, что и путешественник, а Калашников пираты очень уважали. Решив сменить гнев на милость, они все же решили что отпускать его просто так это пожалуй слишком , и забрали все что смогли унести с яхты, в том числе и завалявшийся ватник с ватными штанами.
Все путешествие заняло 4 года став первым в истории кругосветным путешествием на 5 метровом швертботе.

после этого, ну прям как в детском мультике про семь шапок из одной овцы дебилы опять начали "экономить". врач тратит на приём слишком много времени (ещё бы, он и за себя и за медсестру впахивает), давайте сократим время приёма. сократили. теперь практически всё время приёма врач, которого учили 6 - 7 лет, тратит на работу медсестры, которую учат в два раза меньше. на больного смотреть времени уже нет. за лишние консультации - наказание, дебилы же экономят. узи, кт, мрт только платно. за бесплатные - наказания для врача, дебилы же экономят. в результате не получившие помощь больные должны тихо помирать на радость дебилам. но народ "почему то" помирать не хочет и вызывает скорую. и на вызов прётся бригада медиков, опять таки - высокооплачиваемая. плюс водитель, опять таки - не абы какой. приезжают и понимают что больной то в скорой помощи не нуждается, а плановую ему никто не оказывает. а вызов то скорой получается в разы дороже обращения в поликлинику. то есть один вызов окупил бы правильное и нормальное лечение, но дебилы же экономят. дальше скорая или оставляет больного дома и тот пытается долбиться по инстанциям дальше, или, когда уже последствия от планового "нелечения" становятся ..... плохими, вывозит в стационар. там опять таки - высокооплачиваемые специалисты, обследования и госпитализация, где проводят лечение, которое вполне могли бы провести и дома, за кратно меньшие деньги. но дебилы же экономят. а зачастую после обследования говорят - лечитесь в поликлинике и всё продолжается по второму, третьему и так далее кругу. и специалисты зачастую в поликлинике были неплохие, но 12 минут на больного, 10 из которых тратится на святое - на заполнение медицинской документации. вот на документации дебилы почему то не экономят. а самое страшное что эти специалисты ещё через пару лет просто не смогут работать по нормальному. вот документацию они заполнять научатся на радость дебилам.
1й.png

Увидев, что он купил на толкучке две пары обуви на толстой подошве, они поняли, что он хочет спрятать драгоценности в них.
И они оказались правы. Дома Хаим задернул занавески на окнах, взял дрель, просверлил в подошвах отверстия и всыпал в них камни. А дырки аккуратно заклеил. Потом надел туфли и походил по комнате. Бриллианты издавали такой страшный скрип, что от ужаса старик вспотел.
Но поскольку никаких других планов их вывоза у него не было, он махнул рукой и сказал: «Будь что будет!» Бриллиантов у него, в принципе, было не очень много, поэтому хватило одной пары обуви. А вторую он подарил своему племяннику Мише.
В назначенный день Хаим отправился на морской вокзал. Пароход на Хайфу отходил оттуда. Миша поехал провожать его. В машине Хаим страшно разнервничался.
— Миша, знаешь что? — сказал он племяннику. — Мне — 80 лет. Зачем мне эти сокровища? Я хочу поцеловать Святую землю и спокойно умереть. А тебе они еще пригодятся.
После этого он поменялся с Мишей обувью. На вокзале Хаима сразу же направили к таможенникам, которые уже были предупреждены. Они вежливо попросили его разуться и разобрали его новые туфли на составные части. Они были так уверены, что отправят этого афериста не в Израиль, а в полностью противоположную сторону, что даже расстроились.
Тогда они позвонили куда надо и говорят: в туфлях ничего нет, что делать? Им отвечают: потрошите чемодан, пиджак, штаны, если есть кепка, потрошите кепку. Они так и сделали — ничего! Снова звонят куда надо, те: выворачивайте его наизнанку, невозможно, чтобы не было!
Таможенники, недолго думая, отвезли несчастного в больницу, где ему промыли желудок, заставили выпить литр контрастной жидкости, сделали рентген и снова ничего не нашли. На этот раз уже те говорят: трудно поверить, но, видимо, мы таки ошиблись, извините за беспокойство.
Тогда эти таможенники умыли руки с мылом и разошлись по домам. А на следующую смену заступила новая группа таможенников, в которую входила младший лейтенант Татьяна Николаевна Луговская.
Это была простая советская женщина 55 лет, которая в силу обстоятельств личной и трудовой жизни находилась в довольно-таки депрессивном состоянии духа. Причин для этого было — хоть отбавляй. Как раз в тот день ее кошка родила шестерых котят, и раздать их не удалось. Ни одного. Раньше брали, а сейчас говорят самим жрать нечего.
Тогда она с тяжелым сердцем налила полведра воды и утопила их. А кошка все норовила заглянуть в ведро, чтобы выяснить, что хозяйка делает с ее детенышами. При этом мяукала таким диким голосом, что это мяуканье стояло в ушах у Татьяны Николаевны все время, пока она ехала на службу.
За своим обычным делом Татьяна Николаевна надеялась отвлечься от пережитого, но не тут-то было. В кабинете ее ждал Ермолицкий. На старике, как говорится, не было лица. А если точнее, то на нем вообще ничего не было, кроме синих ситцевых трусов и частично белой майки.
— Это кто? — спросила она.
— Та застрял тут один, — объяснили ей небрежно.
Татьяна Николаевна подошла к старику, посмотрела его документы и спросила:
— Хаим Осипович, у вас есть, что надеть на себя?
— У меня есть желание умереть и не видеть этого кошмара, — ответил Хаим Осипович.
— Вас кто-то провожает? — спросила таможенница.
— Племянник, — сказал старик и слабо махнул в направлении двери, через которую он вошел в это чистилище.
Тогда Татьяна Николаевна вышла в зал, где толпились провожающие, и спросила — есть ли среди них племянник Хаима Осиповича Ермолицкого.
— Есть! — тут же нашелся тот.
— Молодой человек, — сказала Татьяна Николаевна. — По независящим от меня причинам костюм и обувь, в которых Хаим Осипович собирался ехать на свою историческую родину, пришли в негодность. Но вы не волнуйтесь, сам Хаим Осипович почти в полном прядке. Ему просто надо переодеться перед отъездом.
— Я могу только снять с себя, — предложил племянник.
— А сами пойдете домой в трусах и майке?
— Послушайте, в Одессе пешеход в трусах и майке — нормальное явление, — нашелся племянник. — Может, он с пляжа возвращается, а может, вышел мусор выбросить. Но появиться в таком виде за границей таки неловко. Зарубежная пресса может это неправильно истолковать. Вы меня понимаете?
— Ну, давайте, что там на вас есть, — вздохнула Татьяна Николаевна, и через пять минут Хаим Осипович надел на себя джинсы своего племянника, его футболку «Адидас» с тремя красными полосками на плечах и совершенно новые туфли, где лежали все сбережения его жизни.
— Как вы себя чувствуете? — спросила младший лейтенант Луговская.
— Лучше, — лаконично ответил Хаим Осипович и пошел к трапу.

23ый.png

Загрузился в вагон метро. Я обычно езжу в конце вагона — стою возле маленьких трехместных лавочек. И место посередине занимает щупленький, но весьма интеллигентного вида дяденька с огромной котовозкой, у которой солидные прутья по бокам и с боков, и в которой сидит внушительного вида черно-белый кот.
А рядом с ними садится милая девушка в короткой юбке и веселом жакетике.
Котик немедленно заинтересовался девушкой, точнее, ее коленками (весьма, кстати соблазнительными), а еще точнее колготками, которые на ногах у девушки, и немедленно потянул к ним лапу. Девушка домогательства не видит — смотрит в другую сторону. Котик тянет лапу, высунув от усердия язык, растопырив хищно пальцы с когтями.
А хозяин что-то тоже отвлекся. Котик уже почти дотянулся, как девушка увидела волосатую лапищу и так изящно, по-женски, коленки отвернула в другую сторону. Котик втянул лапу и обиженно засопел.
— Пончик, не хулигань. Ты же воспитанный кот — вежливо попросил его хозяин и тоже отодвинул котовозку.
Я вам не скажу за всех пончиков, но конкретно этот экземпляр помимо воспитания явно имел еще очень много достоинств. Например, коварство, мстительность, саботаж, гипноз, партизанство, воровство и хозяйственность.
Пончик понял, что с колготками дело не выгорит, вытянул обе лапы из передней стенки клетки и попробовал половить наудачу хоть кого-нибудь. Все благоразумно отступили на шаг. Котик вздохнул, выпустил из котовоза внушительный мохнатый хвост и мстительно обшерстил юбку девушке черно-белой шерстью. После этого нахохлился в огромный черно-белый мохнатый шар, выставил уши из верха котовозки и стал умильно глядеть на окружающих.
Девушка, неожиданно спросив дяденьку: «А можно?», ласково потрепала Пончика за уши. Котик прикрыл один глаз и ничего не сказал.
Через станцию зверюшка заскучала и стала ворочаться в клетке, раскачивая помимо котовоза еще и котовладельца. На робкие «Пончик, ну перестань», котик злорадно смеялся и с задорным «эге-гей» продолжал перекатываться по клетке.
И тут девушка достала телефон. А на телефоне болталась безделушка: вручную сплетенная кисточка из разноцветных ниток. Котик потерял дар речи. А после обрел ее и приник к прутьям всем лицом, так что нос и глаза выпучились еще дальше клетки.
— О-о-о-о-о-о!!!! — сказал котик — Ямнемоеотдаймоеэтожечудоаааянемогуябудул юбитьтебявечнокотикукотику!!!!
— Ммм? — не поняла сначала девушка.
— Вротмненогиэтожеволшебство!!! — убедительно сказал котик. Немного подумал и добавил: — Котику. Аа?
Девушка разулыбалась, отцепила кисточку с телефона и спросила хозяина котика: «Можно?». Тот засмущался, бубня: «Пончик, ну как не стыдно?», но потом кивнул.
Котик обрадовался, аккуратно взял кисточку зубами и немедленно спрятал куда-то поглубже в нагрудный (или напузный, как у кенгуру) карман. Потом свесил лапу из переноски и затарахтел, заглушая шум метро.
Так они и ехали до конечной — девушка гладила лапу коту и улыбалась каким-то своим мыслям. Хозяин котика просто улыбался и, наверное, думал о том, что неплохо бы прикупить глухую переноску с дырочкой для воздуха и на колесах. А что подумал Пончик не знал никто, потому что, как бы то ни было, он был воспитанным котиком.
1й.png

- А ну не смей! – услышал за своей спиной соседский пацан, Женька Чупакин, когда попытался пнуть бездомную кошку, сидевшую на солнышке зажмурив от удовольствия глаза.
Эту рыжую жительницу подвала иногда подкармливали сердобольные старушки из подъезда.
Нога, занесённая для удара, зависла в воздухе. Голос за спиной прозвучал твёрдо с намёком на последствия, если посмеет ослушаться.
Как–то сразу пропало желание показывать дружкам, таким же пятиклашкам, как и сам, какой он крутой.
Женька медленно оглянулся, как нашкодивший щенок.
Сзади стоял крепкий мужчина в военной форме.
- А я что? Я ничего. Нога просто затекла, разминал. А вы, наверное, подумали, что хотел кошку обидеть? Нет, я бы никогда, - мямля, под почти нескрываемые улыбки своих дружков, оправдывался мальчишка.
- А ну-ка, мелюзга, присядьте на скамейку, - командным голосом произнёс незнакомец.
Парнишки помялись с ноги на ногу, но сели, переглядываясь, будто спрашивая друг у друга:
- Чего этому мужику надо?
- Да не бойтесь, расскажу вам одну историю и отпущу восвояси. Готовы слушать?
Дети не в такт закивали.
- Случилось это во время второй мировой войны, глубокой осенью, когда уже первый снег выпал и морозно было по ночам, - начал без лишних предисловий военный. – Забросили в одну из таких ночей наших разведчиков на захваченную фашистами местность, узнать остались ли люди в деревне или можно шквальным огнём разнести противника в пух и прах, не переживая за мирное население.
Деревня та была большой, до революции даже мельница своя имелась, только поодаль, в лесу. Потом мельничку бросили, стали муку коллективно в райцентре молоть, дорога к ней успела ещё до войны деревьями и бурьяном зарасти.
Так вот, не повезло нашим парням, заметили их фашисты, стрелять по парашютам стали. Одного из них основательно зацепило. Отнесло ветром разведчиков туда, где у реки та мельница полуразвалившаяся свой век доживала. Дорога к ней через лес шла, на мотоциклах проехать немцам бы не удалось. Ночью бродить по лесу они побаивались, решили утром искать, понимали, что раненные парашютисты далеко не уйдут.
Парни кое-как из запутавшихся на деревьях строп выбрались. А идти куда? Кругом темно, лес, холод, снег идёт. Огня тоже не развести, сразу заметят.
Вот и отправились они к почти разрушенной старой мельнице, которую случайно обнаружили.
Тот, что раненный, идти не мог, его товарищ на себе внутрь затащил. Хоть не под открытым небом на морозе, а под крышей переночевать. Мельница-та накренилась набок с того времени, как её бросили, частью крыши в землю вросла, а всё же держалась.
Надо сказать, что раньше люди суеверные были, считали, что в таких местах нечисть водится, черти там всякие, упыри, живут колдуны. Только другого укрытия не было.
Забрались ребята внутрь и, осмотревшись, чуть не закричали от страха. Из темноты глядели на них пар сорок, а может и больше, светящихся глаз.
Схватившись за фонарик, посветил один из парней в сторону страшных существ, и замер от неожиданности.
В углу, сбившись в один лохматый ковёр, греясь друг о друга, сидели обычные домашние кошки.
Как оказалось, фашисты ещё летом сожгли почти все дома в деревне вместе с жителями, оставили для себя клуб, да пару хат рядом с ним, где ждали подхода своих частей, так кошки, в один момент оказались бездомными и осиротели. Они ушли подальше от страшных людей, говоривших на незнакомом языке, сбились в стаю. Крыша над головой нашлась, а пропитание и раньше часто добывали самостоятельно, не городские всё-таки, не балованные. В лесу хватало птицы, возле речки водились лягушки, а в воде плескалась рыба, которую кошки приспособились ловить. Прежде на мельнице крысы имелись, пушистые охотницы передавили и их, а те из кошачьей братии, кто покрупнее, даже зайцев ловить умудрялись.
Солдаты тихонько заговорили друг с другом, удивляясь увиденному, и тут случилось чудо. Кошки обрадовались, словно дети, услышав родную речь. Они подошли ближе, обступили ребят, мурлыкая и громко тарахтя, а потом легли вокруг, прижавшись к ним, и грели всю ночь.
Утром нагрянули немцы. Они тоже набрели на мельницу, хоть до этого не знали о её существовании.
Кошки насторожились и зашипели. Парни в спешке зарылись под какие-то обломки и старые листья, нанесённые внутрь за много лет осенними ветрами.
Ночью выпал снег, и фашисты не смогли обнаружить следов, собак при них тоже, к счастью, не было. Само собой, заинтересовались, нет ли в старой мельнице тех, кого они ищут.
Когда двое солдат, почти на четвереньках пробрались под свалившуюся на бок крышу, они не успели толком ничего рассмотреть в темноте. Громко крича фашисты выскочили наружу с кошками, висящими на них орущими гроздьями.
Животные, услышав ненавистную им речь, бросились на убийц своих хозяев. Они царапали захватчикам лица, в горящих глазах их светилась дикая ненависть.
Отшвырнув бешеных зверей, исцарапанные в кровь фашисты в упор расстреляли всех, кого с себя стряхнули, объявив своим, что внутри людей нет, потому что никто не выживет среди этих одержимых демонами сумасшедших русских кошек. Наверное, отношение к заброшенным мельницам и у немцев связано с мистикой. Как бы там ни было, они ушли. А наш разведчик, который не был ранен, пробрался ночью в деревню. Потом вернулся и передал своим по рации, что кроме фашистов там никого нет.
Если бы не храбрые кошки, наши ребята тогда погибли бы.
Позже их подобрали наступающие советские войска.
Раненный боец поправился и рассказал эту историю после войны своему сыну, а тот, когда вырос, своему сыну.
Мужчина, секунду помолчав, добавил:
- А не верить своим отцу и деду я не имею права, они меня никогда не обманывали.
Больше он ничего не сказал, не стал читать нотаций, объяснять, что такое хорошо, а что плохо…
Молча встал и ушёл, оставив на скамейке ошеломлённых его историей детей.
Теперь мальчишки смотрели на дворовую котейку совершенно иначе. С какой-то гордостью и благодарностью, что ли, будто она лично принимала участие в спасении тех разведчиков.
Соседские старушки очень удивились, когда увидели на следующее утро, как главный хулиган их двора, Женька Чупакин, вынес сидящей возле подъезда кошке кусок колбасы и задумчиво смотрел, как она ест, а потом погладил благодарную Мурку и отправился в школу.
Лана Лэнц

У меня же двое воевали - один по отцовой линии, а второй по матери.
- Да ну, Игорь... Что ты говоришь такое? Это же твои предки.
- А что, западло с моими пройти? Какая разница? Давай, собирайся. После парада в лес двигаем на шашлык. Отметим праздник.
Алексей посмотрел в окно. Майское солнце уже набирало силу, и заливало светом и теплом зеленеющие деревья.
- Игорь, ты не обижайся, но я сегодня дома.
- Ну чего он там? - послышался чей-то голос в динамике. - Идет, нет?
- Да подожди, сейчас, - ответил кому-то Игорь. - Леха, давай подтягивайся. Чего ты в самом деле? Или... - он сделал паузу. - Слышишь? А у тебя, вообще, воевал кто-нибудь?
- Игорь, давай без этого? - вздохнул Алексей.
- А, ну ясно тогда всё, - как-то иронично произнес Игорь. - Всё с тобой понятно.
- Что тебе понятно?
- Да всё! А я еще с утра зашел на твою страницу, а там даже ленточки нет. Ладно, давай. Сиди дома, скорби.
- Да причем тут...
Алексей не успел закончить фразу, так как в трубке раздались короткие гудки, а за ними тишина. Он положил телефон на пол и, откинувшись на подушку, закрыл глаза. Через несколько минут он вздохнул и поднялся с кровати. Умывшись и почистив зубы, Алексей оделся и, накинув легкую куртку, вышел из дома.
- О, сосед! Леха! - послышался знакомый голос со стороны детской площадки.
Алексей обернулся и увидел, что ему машет рукой сосед по лестничной клетке - Виктор Романович. Он со своими друзьями расположился рядом с песочницей. В нескольких шагах от него на земле стоял небольшой мангал, поперек которого лежали несколько шампуров, с нанизанными на них кусками мяса. Алексей махнул ему в ответ и уже собрался идти дальше, но сосед был настроен решительно.
- Леха! Давай к нам!
Алексей показал пальцем на запястье левой руки, пытаясь объяснить Виктору Романовичу, что опаздывает, но тот не унимался.
- Да успеешь! Иди сюда!
Поняв, что так просто от него не отделаться, Алексей шагнул в сторону песочницы.
- С праздником, Леш! - сосед крепко вцепился в протянутую руку Алексея.
- И вас с праздником, - ответил он.
- Это Леха, сосед мой. Знакомьтесь, мужики.
Сосед представил каждого из своих друзей, а затем протянул Алексею рюмку, наполовину наполненную прозрачной жидкостью.
- Давай, Лех, выпьем за Победу.
- Да я ж не пью особо, дядь Вить.
- Давай, давай. Сегодня можно.
- Мне сейчас за руль садиться, мне нельзя.
- Да ничего не будет. Что там? Десять грамм. Даже запаха не останется.
Алексей взял в руку рюмку и поставил ее на скамейку, которая заменяла собравшимся стол.
- Дядь Вить, спасибо, но мне идти нужно.
- Тебе налили, а ты обратно ставишь? - набычившись, вдруг произнес один из друзей Виктора Романовича. - Или ты из этих?
- Из каких?
- Всё, всё, успокоились! Вадик, ну ты чего? - Виктор Романович встал между ними, раскинув руки в стороны. - Не хочет пить, пусть не пьет.
- Да знаю я таких, - хмыкнул Вадик, - у тебя хоть воевал кто-нибудь? Что молчишь?
- Вадик, угомонись, - вклинился в разговор еще один из друзей. - Чего ты на пацана наехал? Видишь же, молодой. Он, наверное, и не знает что сегодня за праздник.
- Так я об этом и говорю! - покачнувшись, округлил глаза Вадик. Он хотел еще что-то добавить, но лишь махнул рукой и, достав из пачки сигарету, закурил.
- Пойду я, дядь Вить, - тихо произнес Алексей.
- Ага, иди, Леш, иди, - виновато отводя взгляд в сторону, кивнул Виктор Романович. - Ты не обижайся на Вадика, ладно? Он просто очень серьезно к этому празднику относится. У него оба деда на войне погибли.
- Да ничего, - кивнул Алексей, - понимаю...
Он вышел из двора, дошел до стоянки и, нащупав в кармане брелок сигнализации, открыл свою машину. Запустив мотор, он положил руки на руль и опустил на них голову. Когда двигатель прогрелся, Алексей включил передачу и выехал на дорогу, ведущую из города.

Прошлую зиму они пережили, не встречаясь друг с другом - на оставленных дачах, молодыми и борзыми, оставленные впервые. Нанятый сторож был рад любой компании и животные находили приют, кое-какую незамысловатую пищу и даже общение.

По весне кот пришел к первому ожившему дому и поймал крысу - восхищенные люди накормили его и он остался, охраняя грядки и беспокоясь об урожае.

Пес пришел позже, он был молчалив и понятлив, не тявкая на прохожих по пустякам, но вырастая перед визитерами грозной преградой. Ему предоставили кров тоже. Они почти не встречались, пес и кот... А встретившись, расходились с достоинством, уважая друг друга и
все же недоумевая, почему не гонят со двора второго прихлебалу.
Осенью дом опустел... Кот облазил его, с чердака до подвала - дом был холоден и безмолвен. Пес продолжал охранять - но поселок был пуст, на имущество никто не покушался. Не сговариваясь, они пошли к сторожу, кот и пес. Домик был полуразрушен - в этом году сторожа решили не нанимать...

У ...... они были не одни - три кошки юркнули в траву при виде пса, но ему было не до них, он начал понимать... Ночь они провели здесь, впервые рядом, впервые вместе. Не сговариваясь, они пошли прочь, по единственной дороге, петлявший сквозь поля и редкий лес.

Пес презирал кота за медлительность, за способность быстро уставать и долго спать, за нелепую трусость от любого громкого звука. Кот почти ненавидел собаку - он считал его дармоедом, неспособным даже в малом позаботится о себе.

Мышей было много на этих полях и кот ловко ловил их, снабжая провизией себя и собаку. Потом отдыхал, слушая нетерпеливый визг... Вот глупая псина - он лежал, пока кот охотился, а теперь еще и недоволен его усталостью.

Стаи одичавших псов настигали их - они считали собаку и кошку слабыми, но объединившись, те давали такой отпор, что шавки уносились прочь, спасая глаза и свои злобные глотки.

Кот уверенно шел за собакой - пес будто бы знал, куда шел, твердо придерживаясь одного направления. Но пес не знал... Он просто шел по дороге. Он видел, что люди появляются на ней, а значит, если держаться дороги - то куда-нибудь обязательно выйдешь.

Жгучий аромат животной шерсти заставил свернуть пса с дороги и вот новый двор - огромный и заселенный. Псу были здесь рады и дали еды, а кота отогнали.

- Собака вон какая хорошая, на задний двор как раз пригодится, а кошаков своих полно...

Хлебающий жидкую перловку с куриной кожей пес остановился и с сожалением втянул в пасть язык. Перевернув миску носом, он вернулся к коту - тот не стоил жалкой еды и приюта. Они двинулись дальше. Пес и кот...

Удаляясь все дальше от прежнего мира, от поселка, где прошла вся их жизнь, они выбрались на трассу и замерли пораженные, прижимаясь друг к другу. Столько машин они не видели никогда - они проносятся мимо, равнодушные к двум одиноким созданиям, ищущим дом.

Они идут по обочине, пес и кот... И когда-нибудь одна из машин сбросит скорость и они заберутся внутрь, с робкой надеждой всматриваясь в лицо, принюхиваясь к рукам и пугаясь малейших движений. Закроется дверь и под гул мотора они с облегчением выдохнут, уносимые дальше, в новый и неизведанный мир, где всегда будут вместе они и новые люди. Так будет, так обязательно будет. В это свято верят они - пес и кот.

Так и случилось... Большой внедорожник сбросил скорость и остановился, подняв возле себя клубы пыли. Мужчина и женщина, двое детей, они с интересом припали к мутным, от долгой дороги окнам.
- Шикарный кот! - Мужчина присвистнул.
- У меня был в детстве такой. Мощный, огромный, с характером. Забираем?

Дети с восторгом закивали согласными головёнками, женщина молчала и только легкая тень сомнения промелькнула у нее на лице. Мужчина вышел, расправил свое, немного затекшее тело. Продолжая потягиваться, он приближался к застывшим коту и псу.

Взятый на руки, кот не сопротивлялся, он устал и почти поверил, что теперь уже все, их скитания завершились, все проблемы закончились и начинается новая жизнь.

Кот неуверенно муркнул и задохнувшись, в один миг прекратил. Он вдруг яростно стал вырываться... Человек ему больше не нравился. Он посмел угрожать псу, верному другу, который так долго сопровождал кота в этой дороге.

Пес, робко виляя хвостом, двинулся вслед за мужчиной, уносившему к машине кота. Но грозный окрик, злобный взгляд и предупреждающий взмах осадили собаку.

Шея и хвост просто рухнули, спина моментально провисла и на согнутых лапах пес побежал вглубь обочины, с трудом удерживая от горестного оскала дрожавшие губы.

От жалости к себе хотелось визжать, хотелось броситься следом и унижаться. Но пес сдержался... Человек уносил кота, а собачий порыв может его напугать. Пусть хоть у кошки будет все хорошо, ну а пес сам как-нибудь справится.

У кота получилось... Торжествующее мурчание он удержал. Две секунды... Две долгих секунды он размышлял, зрачки его сузились в невидимую, пульсирующую точку, а потом словно вспышка взорвала их внутри глаза.

Потемневший взгляд остановился на лице человека. Тому стало жутко...
Словно и не было цепких рук... С легкостью, словно смазанная маслом стальная пружина, кот выскользнул из крепких объятий, полоснув когтями задних лап удивленного человека. Без пса никакой домашний рай коту был не нужен, дальше он пойдет только с ним...

Злобно взвизгнули взвившиеся колеса и внедорожник рванул с места, оставив тесно вжавшихся друг в друга пса и кота. Обиженная морда пса свисала между передних лап и кот успокаивающе терся о нее своим ухом.

Они снова шли по обочине, пес и кот... Ни одна из машин больше не сбрасывала скорость, проносясь мимо безликими массами, поблескивая боковыми стеклами в лучах заходящего солнца. Скорость не сбросила ни одна...

Но промчавшись на скорости мимо, старенький жигуленок так резко остановился, что казалось, он тут же развалится. Задняя дверца открылась. Автомобиль ждал...

Мужчина, потирая небритые щеки, устало опустился лбом на руль. Он тоже ждал... И вот они уже близко. Пес и кот...

Они забрались внутрь, с робкой надеждой всматриваясь в лицо, принюхиваясь к рукам и пугаясь малейших движений. Пес лег на сиденье, а рядом устроился кот, почти зарывшись в покрытую пылью шерсть.
Закрылась дверь и под гул мотора все с облегчением выдохнули, уносимые дальше, в новый и неизведанный мир. Где всегда будут вместе они и этот добрый, молчаливый человек, каким-то образом сумевший погладить их двоих одновременно, своей морщинистой, мозолистой рукой.

Все теперь будет у них хорошо...

Так будет, так обязательно будет. В это свято верят они - пес, кот и человек, который уже так устал от своего одиночества..