.....Украина: Какие перспективы у общественного радио?

Олег Наливайко: В соответствии с законом, будет единый общественный вещатель, куда входит и телевидение, и радиовещание. Будет работать не менее трех каналов радио.

Первый - общественно-политический. Второй - культурно-образовательный. Третий - молодежный, но это не исключает, что может быть больше каналов в зависимости от финансовой ситуации и концепции.

Очень важно, что мы должны серьезно расширить частотный ресурс Национальной радиокомпании. В конце декабря прошлого года было объединено вещание областных государственных телерадиокомпаний в fm-диапазоне с Национальной радиокомпанией. Сейчас идет их 4-часовое вещание.

Ожидаем, что на ближайшем заседании Национального совета будет выделен дополнительный частотный ресурс. Мы участвуем в конкурсах, как по радио "Культура", так и по "Первому национальному радио"

.....Украина: Эти радиоканалы будут иметь частоты в других регионах, где, по состоянию на сегодня, нет вещания?

Олег Наливайко: По состоянию на 1 декабря 2014 года покрытие первой программы "Украинского радио" составляло примерно 30%. Мы расширили и вышли где-то на 55-60%. Планируем выйти на 80-85% за счет этих конкурсов. Надеемся, что получим такие города, как Львов, Черновцы, где не было, как ни странно, fm-вещания.

Очень важно, что сегодня Госкомтелерадио занимается вопросом оповещения, которое ранее осуществлялось через проводное радио. Но проводное приходит в упадок. К сожалению, это необратимый процесс. Поэтому мы надеемся, что диапазон покрытия "Первого национального" или уже общественного вещателя, позволит ему стать одной из таких действенных систем оповещения.

.....Украина: Новые радиоканалы будут созданы на базе "Украинского радио" и радио "Культура"?

Олег Наливайко: Они станут базой. То, что мы сейчас называем УР-1 ("Украинское радио", - .....Украина), это будет первый общественно-политический канал Общественной телерадиокомпании.

Есть "Радио Культура". Так же на его базе будет создан культурно-образовательный канал. Что очень важно, будут объединены и творческие потенциалы, и newsroom телевизионщиков и радийщиков. Это европейская практика.

.....Украина: На базе чего будет создан молодежный канал?

Олег Наливайко: Частично "Проминь" (радио "Проминь", - .....Украина), частично, как говорят, с "чистого листа".

.....Украина: А какая перспектива у цифрового радио?

Олег Наливайко: Единственная страна, которая отказалась от вещания в fm-диапазоне - это Норвегия, которая буквально с 1 мая перешла на цифровое вещание. Это радио завтрашнего дня. Там проблема в том, что должны быть обеспечены приемники.

Мы еще не готовы технически. Пока что есть идея. Я знаю, что Нацсовет поставит это вопрос на обсуждению. Общественность советуется.

Сейчас у Нацсовета цифровое телевидение - главное. Вы же знаете, что есть определенные проблемы с распространением и тому подобное. Потом будет радио.

.....Украина: Сколько работников государственных радио потеряют работу?

Олег Наливайко: Как только будет утверждена концепция структуры, можно будет что-то объявлять. Пока что рано делать прогнозы.

Понятно, что государственное вещание требует оптимизации. Но вот рабочая группа, я от себя не могу сказать, считает, что это будет 30-50%.

Однако, и сокращение потребует немалых средств, а также четкого соблюдения действующего законодательства о труде.

Итак, первый этап оптимизации структуры и численности персонала НОТУ, скорее всего, будет не столь радикальным. Главной целью является не сокращение людей, а усиление инициативности и мотивации работников, что как следствие должно усилить конкурентоспособность общественного вещателя.

В ходе работы над стратегией развития НОТУ были высказаны идеи относительно создания ярмарки новых медиа-проектов, привлечения свежих сил. По мнению специалистов, это дельное предложение.

.....Украина: Что ждет областные и районные радиокомпании?

Олег Наливайко: Это проблема. Это коммунальная, а не государственная собственность. Они выживают и развиваются за счет сотрудничества с государственными радиокомпаниями. Как правило, выходят на частотах или проводном радио на волнах областной государственной телерадиокомпании. И это им надо договариваться с общественным вещателем.

Но, в принципе, я думаю, что они должны остаться, потому что это районное радиовещание. Как правило, для старших возрастом людей, которые интересуются событиями районного уровня. Но проблема будет в финансировании. Они и так финансируются ужасно.

А судя по тому, что будет наблюдаться большая экономия в бюджете со стартом проекта по общественному вещанию, районная община так будет уменьшать финансирование. Они должны остаться в коммунальной собственности, другого варианта нет.

Корзун констатировал, что того «Эха», которое он создавал в 1990 году, больше нет, поскольку у него случилась «смерть мозга».

«Я переговорил с Венедиктовым, прежде чем написать заявление об уходе. Алексей со мной не согласился. Я не принял его точки зрения», — сообщил Корзун.

По словам Корзуна, он не хочет, чтобы его тексты соседствовали с «плохо структурированным потоком бессознательного от помощника главного редактора» Леси Рябцевой.

«На мой взгляд, "Эхо Москвы" сегодня предает свою базовую целевую аудиторию... Нефильтрованное "Эхо" стало опасным для душевного здоровья», — написал Корзун. По его словам, прежней задачей радиостанции была презентация «всех значимых точек зрения», а в настоящее время ..... позволяет себе «непрофессиональные, высокомерные, злобные и просто оскорбительные суждения».

Комментируя увольнение сотрудника, главный редактор Алексей Венедиктов написал в .......: «Сам пришел, сам ушел. Причины нет, это же видно по тексту». Он также назвал уход Корзуна ошибочным шагом и заявил, что сохранит за молодыми журналистами возможность высказываться.

Сергей Корзун с момента первого выхода радиостанции в эфир в августе 1990 года до февраля 1996 года был ее главным редактором. Затем он работал генеральным продюсером радиостанции и заместителем главного редактора. До недавнего времени являлся ведущим передачи «Особое мнение», выходящей в эфире «Эха Москвы».

Уход Корзуна стал для вас неожиданностью?

Венедиктов: Мне досадно, что он ушел. Он мне позвонил неделю назад. Я сказал, что я по смс не увольняю. Мы встретились в субботу, минут сорок разговаривали. Я пытался его переубедить.

Сергей Львович на моей памяти уходил четыре раза с «Эха Москвы» на разные проекты и всегда возвращался. Я ему сказал: «Твое место тебя ждет. Пока я главный редактор, ты можешь делать все, что хочешь — плясать на моих костях, грозить кулаком. Ты создал это "Эхо", ты имеешь право в том числе и на ошибки». Но убедить мне его не удалось.

Почему именно Леся Рябцева оказалась камнем преткновения?

На самом деле я так и не понял настоящей причины его увольнения. Если тебе дают работать и ты работаешь, как хочешь, все свои передачи ты делаешь сам, на тебя работают продюсеры, если ты высказываешь свое мнение в программе и тебе никто не мешает — что такое? Не может на репутацию Корзуна влиять запись в блоге молодой журналистки. И он это знает.

Я пытался дорыться, в чем же дело. Дело не в Рябцевой, а в концептуальных противоречиях в понимании развития радиостанции.

Я понял наше противоречие так. Сергей говорит: сохраняй базовую аудиторию, а я говорю: давай сохранять базовые принципы. А базовые принципы, и я ему об этом сказал в нашей беседе, это мнения, которые люди имеют право высказывать. Как ограничить? Что я должен сделать? Запретить высказываться Рябцевой, Фельгенауэр, Плющеву запретить? Или членам «Единой России» или членам ЛДПР как гостям? Тогда что нас будет отличать от государственных СМИ?

Между базовой аудиторией и базовыми принципами свободы слова и свободы мнений я выбираю базовые принципы как приоритетные. А базовая аудитория или подстроится, или нет.

Но поводом все же послужили публикации Рябцевой на сайте. В редакции не только Корзуна возмущает то, что вы даете ей площадку. Особенного после поста об оппозиционерах.

Во-первых, на этот пост ей ответила Ира Воробьева, которая точно так же, как Леся, позвонила мне и сказала, что хочет ответить. Я сказал ей: «Ты отвечаешь по существу, а не по личности». Это был достойный ответ, он был опубликован на сайте. Не о том, что «тебе без году неделя» или «молодая, несовершеннолетняя». Вот такие вещи я, конечно, не пропускаю ни в каком направлении. А если бы она была совершеннолетней, то, значит, можно было бы ей это писать?

Ира ответила, у них нормальная дискуссия состоялась. И это не первая дискуссия между сотрудниками «Эха Москвы». У меня была публичная дискуссия в блогах со мной и моим заместителем Бунтманом по поводу миротворцев, у меня была публичная дискуссия с Корзуном по поводу комментариев на сайте. Я не вижу здесь ничего необычного. Это банальная ситуация, поэтому реакция Корзуна неадекватна, на мой взгляд.

Критикуют не за возраст, а за непрофессионализм, который вы санкционируете.

Вопросы о профессионализме на «Эхе Москвы» решает один человек по закону о СМИ — главный редактор. Именно он считает, кто профессионален, а кто нет, и допускает до эфира. Я много слышу, например, о непрофессионализме Тани Фельгенгауэр, много слышал о непрофессионализме Тони Самсоновой, и слушатели, и коллеги говорят о непрофессионализме Ильи Рождественского или Алексея Голубева. Пусть говорят.

Леся Рябцева профессионал, так же, как любой журналист, который допущен к эфиру. Но нет предела совершенству. Рябцева — молодой журналист. Ей много есть чему учиться. Научиться можно только, если ты выходишь в эфир. На кошечках учиться невозможно. Я вас уверяю, что лесины эфиры и не лесины эфиры, мы подробно разбираем. Они от меня уходят в стрессе часто. Это моя работа, тупая рутинная работа. И Леся отнюдь не исключение и не самая главная эфирная проблема. Ко мне каждый день приходят и говорят: «Ты слышал, как он вел эфир? Ты слышал, что он Луну с Солнцем перепутал?» Поэтому я не очень понимаю, откуда столько внимание одному журналисту. У меня очень много других достойных провокационных журналистов. Почему-то к ним внимание меньше.

Вероятно, из-за ее непрозрачных намеков на то, что она оказывает на вас чрезмерное влияние. Вас, кстати, не смущают ее заявления на грани личного? Например, про джойстик, которым она управляет вами под столом?

Ну бывает, неловко пошутила. Смущает, конечно, и я ей об этом говорю, когда это меня реально смущает. Но ведь она не одна. Я вам напомню про твит Плющева, который чуть не привел к закрытию радиостанции и моему увольнению. Твит тоже неловкий, с моей точки зрения. Это и есть вопрос про соцсети. И я как главный редактор должен это менеджировать. Я отстоял устав станции, отстоял журналиста. И в этой истории я буду отстаивать журналиста, и в следующей. Потому что я-то с ними разговариваю, этого же никто не видит. Но это не значит, что я должен немедленно увольнять, штрафовать, затыкать рот, бить по рукам!

О существовании вашей помощницы узнали как раз во время ситуации с Плющевым. Почему вы именно ее выбрали для ретрансляции своей позиции?

Кризис вокруг Плющева вывел ее на роль споуксмена «Эха». Я все время был в переговорах с Михаилом Юрьевичем (Лесиным, бывшим председателем правления «Газпром Медиа», — прим. «Ленты____»). Кто-то должен был быть споуксменом. И им стала Леся как моя помощница, которая принимала участие во многих переговорах, а иногда и просто сидела в приемной и ждала, пока меня уволят. Она первая получала информацию и первая ее распространяла. Ну да, споуксмен, все споуксмены цитируются больше, чем собственно шефы.

Вы согласны с обвинениями в том, что вы жертвуете репутацией радиостанции в обмен на рейтинги, которые приносит Рябцева?

Ущерб чему? У каждого есть свое «Эхо Москвы». Некоторые считают ..... оппозиционной радиостанцией и поэтому говорят, что появление таких журналистов, как Голубев, Осин, таких гостей, как Шевченко, наносит репутационный ущерб. Спрашивают: «Вы зачем повесили речь президента Путина на сайт? Это репутационный ущерб "Эху Москвы!"» Это вещи, которые ощутимы среди каждой страты аудитории.

Основатель «Эха Москвы» уволился с радиостанции после колонок Леси Рябцевой
Я считаю, что больше всего ущерба нанес, уходя, Корзун. И своей публикацией, и даже без нее. Он об этом не подумал. Словами о том, что, мол, ..... умерло. У мертвых нет ущерба репутации. С точки зрения Корзуна и людей, его поддерживающих, все закончилось. О каком ущербе тогда может идти речь?

Я, наоборот, считаю, что главная репутационная составляющая «Эха Москвы», в отличие от очень многих медиа, в том, что здесь есть свобода мнения, есть площадка для дискуссий, в том числе и для журналистов. Я эту площадку сужать не намерен. Так было при Корзуне. Это не радио изменилось, это Корзун изменился. Мы же остались на принципах.

Вы довольны тем, как сейчас развивается радиостанция?

Конечно, я не доволен. Изменилось время, изменились информационные потоки, возникли соцсети, с которыми я пока не понимаю, как конкурировать, омолодилась аудитория, поднялась агрессивность из-за украинской войны. Наши слушатели вовлечены в то, что происходит за рамками «Эха», за рамками их жизни с «Эхом». Мы же не в стеклянном замке живем. И они предъявляют к нам другие требования, часто завышенные. Одни мне говорят: «Вот вы деградируете». На что я им отвечаю: «Нет, это вы стареете».

А Рябцева нужна вам, чтобы нарастить популярность в соцсетях.

Конечно, это ее главная работа. Я ставлю перед ней эту задачу и именно поэтому месяц назад я назначил ее заместителем главреда сайта «Эха Москвы» по представлению его главного редактора. Потому что он понял, что мы отстали, а Леся знает. И мы пошли в сторону интернета. И неделю назад она практически отказалась от всех эфиров. Она отдала свою программу про благотворительность Ире Воробьевой, она сама отдала «Одну», отдала линейки «Особого мнения». У нее остался только самый избитый «Фокус» и «Особое мнение» раз в неделю. За неделю до этого она отказалась, в блоге об этом написала. Но нет — надо же было это устроить. Этого якобы не заметили.

Базовая аудитория, о которой говорит Корзун, действительно отбивается?

Зато приходит молодежь. Очень много молодежи нас слушает. У них другие требования. И когда мне Корзун говорит о том, что мы должны делать радио для умных и интеллигентных, возникает вопрос, а кто будет определять, кто эти умные и интеллигентные — ты? А как ты это будешь определять? Ставить больше программ про науку? Про ядерную физику? Или мы делаем радио для оппозиции, потому что там умные и интеллигентные, а 85 процентов — это непонятно кто? Так не будет. Мы масс-медиа, мы делаем для всех. Кто захочет, тот пусть и слушает.

Вы вообще стремитесь к тому, чтобы сохранить коллектив? Воспринимаете критику журналистов в адрес своих же коллег?

Есть несогласие с тем, что делает Голубев, несогласие с тем, что делает Осин. Те, кто не согласны, могут уйти. Или переизбрать главного редактора, который определяет информационную политику. Всегда есть цивилизованные выходы. Корзун предпочел уйти. Но если часть коллектива обратится в «Газпром-Медиа» с просьбой инициировать совет директоров по моему отстранению — это их право.

Я сижу и думаю не о том, что кто-то ушел или что там Леся написала или заявила в очередной раз, а о том, как соцсети интегрировать. Сайт «Эха Москвы» был первым в России сайтом традиционного медиа. Все уже забыли об этом. Мы и сейчас должны быть первыми, интегрируя соцсети. Вот это вызовы и задачи, а не эта вся фигня, которая вокруг разворачивается. Поэтому я ему (Корзуну — прим. «Ленты____») и сказал: «Сережа, ты не отнимай у меня время. Ты пришел — пришел. Ушел — уходи». Для меня существуют вызовы другие, более глобальные.